Одночастная соната. (Известна под названием `Черная месса`. Название не принадлежит автору, но было им одобрено.)
Moderato quasi andante - Molto meno vivo - Allegro molto - Alla marcia - Allegro - Presto - Tempo primo
|
Скачать ноты 
Одночастная соната. (Известна под названием `Черная месса`. Название не принадлежит автору, но было им одобрено.)
Moderato quasi andante - Molto meno vivo - Allegro molto - Alla marcia - Allegro - Presto - Tempo primo 
|
||
Андрей
ага. у Горовица в Скрябине их (провалов и провисаний формы - прим.) дофига и еще больше.
создается ощущение, что он жертвует убедительным выстраиванием формы. но в том-то и дело,
что получается более, чем оправданно, на мой слух. его совершенно другое мышление -
компенсирует.
кстати, и в плане формы он, если не всегда убедителен (или лучше сказать - убедителен для
большинства слушателей),то очень интересен. получается нечто невероятно неровное, иногда
даже как бы рваное, но работает! по крайней мере, в 9-й для меня работает все. в 10-й -
только отчасти, поскольку у меня возникает ощущение, что, взяв столь высокую планку,
Горовиц с ней не совсем справляется, чисто технически. пришло в голову, что если смотреть
на эту сонату под углом, хотя бы близким горовицевскому (то есть так, как он хотел бы ее
подать, на мой слух), то соната усложняется раз в десять. он стремится показать в ней
буквально полярные состояния, но сам не справляется, ибо даже при всем его неверотном
таланте достаточно качественно это сделать без многих часов занятий нереально (а,
насколько знаю, он тогда занимался немного).
Андрей
пришел к выводу, что, как ни парадоксально, но Горовиц мыслит именно через текст, через
свой, разумеется - то, что он придумывает. но абсолютно никакой литературщины.
P. S. Хотел бы добавить, что запись, под которой оставляю этот комментарий, на мой
взгляд, одна из самых-самых что сделал Горовиц в своей карьере. Здесь все настолько
запредельно, что у меня практически нет слов, чтобы описать. Для себя считаю ее `лучшим`
исп. Девятой. Это совершенно иное ощущение формы, совершенно иное мышление; а его уши -
это что-то вообще не поддающееся описанию. Для меня это доказательство того, что этот
человек был прежде всего Музыкантом, а не пианистом, как его часто называют. Тысачам
других пианистов, вместе взятых не пришло бы в голову и четверти того, что делает здесь
Горовиц - столько (и, главное, ТАК) слышать, столько открыть... Разумеется, это не говоря
о его руках. Невероятный синтез ушей века, рук века и офигительных мозгов.
подобного поста]
Невероятный синтез ушей века, рук века и офигительных мозгов.
Ваши сообщения, Андрей. Надо вот теперь снова обернуться на творчество В.С. И это хорошо.
карьере. Здесь все настолько запредельно, что у меня практически нет слов, чтобы
описать.
ощущением тяжести в душе, как-будто мучительно движется навстречу демоническому маршу, с
тяжелыми раздумьями, то Горовиц словно сам по себе дьявольски летит навстречу
дьявольскому же маршу, нервно взвинчивая настрой к предстоящему шабашу, с мистической
полетностью, словно говоря: `я сам - часть шабаша`. И это ощущение от его игры делает эту
запись Горовица непревзойденной.
Скрябин...
мог что-либо слышать стОящее у Горовица.
пришел к выводу, что, как ни парадоксально, но Горовиц мыслит именно через текст, через
свой, разумеется - то, что он придумывает. но абсолютно никакой
литературщины.
Скрябин умер и вряд ли он мог что-либо слышать стОящее у Горовица.
Скрябин, конечно, на него мог сильно повлиять... тем более, там еще дядя...
Скрябин умер и вряд ли он мог что-либо слышать стОящее у Горовица.
единственный раз встретились, ВСГ было 10, а АНС, судя по словам того же ВСГ, был не очень
в себе.) Хотя Горовиц говорит, что он сыграл Скрябину что-то, и он похвалил, хотя и
сказал, что ему нужно играть более вдумчиво.
было 10, а АНС, судя по словам того же ВСГ, был не очень в себе.) Хотя Горовиц говорит,
что он сыграл Скрябину
может этого
быть!` - подумал я. В бедной комнате, в кресле, сидел человек с длиннейшим
птичьим носом, больными и встревоженными глазами, с волосами, ниспадавшими
прямыми прядями на изможденные щеки, в узких светлых брюках со штрипками, в
обуви с квадратными носами, во фрачке синем. Рукопись на коленях, свеча в
шандале на столе.
Молодой человек лет шестнадцати, еще без бакенбард, но с тем же
надменным носом, словом, несомненный Аристарх Платонович, в курточке, стоял,
опираясь руками на стол.
Я выпучил глаза на Поликсену, и та ответила сухо:
- Да, да. Гоголь читает Аристарху Платоновичу вторую часть `Мертвых
душ`.
Волосы шевельнулись у меня на макушке, как будто кто-то дунул сзади, и
как-то само собой у меня вырвалось, невольно:
- Сколько же лет Аристарху Платоновичу?!
На неприличный вопрос я получил и соответствующий ответ, причем в
голосе Поликсены послышалась какая-то вибрация:
- У таких людей, как Аристарх Платонович, лет не существует.