Большой симфонический оркестр им. П.И. Чайковского (Москва)

1. Марш
Разворачивайтесь в марше! Словесной не место кляузе.
Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер.
Довольно жить законом, данным Адамом и Евой.
Клячу истории загоним. Левой! Левой! Левой!...Читать дальше

1. Марш
Разворачивайтесь в марше! Словесной не место кляузе.
Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер.
Довольно жить законом, данным Адамом и Евой.
Клячу истории загоним. Левой! Левой! Левой!

Бейте в площади бунтов топот! Выше, гордых голов гряда!
Мы разливом второго потопа перемоем миров города.
Дней бык пег. Медленна лет арба.
Наш бог бег. Сердце наш барабан.

Есть ли наших золот небесней? Нас ли сжалит пули оса?
Наше оружие — наши песни. Наше золото — звенящие голоса.
Зеленью ляг, луг, выстели дно дням.
Радуга, дай дуг лет быстролётным коням.
Видите, скушно звезд небу! Без него наши песни вьем.
Эй, Большая Медведица! требуй, чтоб на небо нас взяли живьем.

Левой! Левой!

2. Рассказ о бегстве генерала Врангеля
Мне
рассказывал
тихий еврей,
Павел Ильич Лавут:
«Только что
вышел я
из дверей,
вижу -
они плывут...`
Бегут
по Севастополю
к дымящим пароходам.
За день
подметок стопали,
как за год похода.
На рейде
транспорты
и транспорточки,
драки,
крики,
ругня,

бегут
белогвардейцы,
задрав порточки, -
чистая публика
и солдатня.
Забыли приличие,
бросили моду,
кто -
без юбки,
а кто -
без носков.
Бьёт
мужчина
даму
в морду,
солдат
полковника
сбивает с мостков.
Наши наседали,
крыли по трапам.,
Погружался
последний
эшелон.
Хлопнув
дверью,
сухой, как рапорт,
из штаба
опустевшего
вышел он.


Глядя
на ноги,
шагом
резким
шел
Врангель
в черной черкеске.
Город бросили.
На молу -
голо.
Лодка
шестивёсельная
стоит
у мола.
И над белым тленом,
как от пули падающий,
на оба
колена
упал главнокомандующий.
Трижды
землю
поцеловавши,
трижды
город
перекрестил.
Под пули
в лодку прыгнул...
- Ваше
превосходительство,
грести?-
- Грести!-

3. Героям Перекопской битвы
Слава тебе, краснозвёздный герой! Ты землю своей кровью вымыл.
В этот последний решительный бой Шел ты твердынями Крыма.
Слава тебе, краснозвёздный герой! Шедший твердынями Крыма.

Они за окопами взрыли окоп, хлестали свинцовой рекою,
Своими телами покрыв Перекоп
Врага разгромили герои.
Своими телами покрыв Перекоп
Врага разгромили герои.

В одну благодарность сливаем слова
тебе, краснозвёздная лава.
Во веки веков, товарищи, вам — слава, слава, слава!

4. Наша земля
Землю,где воздух,как сладкий морс,
Бросишь и мчишь,колеся,-
Но землю,с которою вместе мерз,
Во век разлюбить нельзя.

Можно забыть,где и когда
Пузы растил и зобы,
Но землю,с которой вдвоем голодал...
Её не никогда не забыть!

Я видел места,где инжир с айвой
Росли без труда у рта моего,-
К таким относишься иначе.

Но землю,которую завоевал
И полуживую вынянчил,-
Где с пулей встань,
С винтовкой ложись,
Где каплею льёшься с массами,-
С такою землей пойдёшь на жизнь,
На праздник,на труд и на смерть!

5.Здесь будет город-сад!
По небу тучи бегают, Дождями сумрак сжат,
под старою телегою рабочие лежат.
И слышит шепот гордый он кроет капель спад:
`Через четыре года здесь будет город-сад!`

Темно свинцовоночие, и дождь сечет, как жгут,
сидят в грязи рабочие, сидят, лучину жгут.
Сливеют губы с холода, но губы шепчут в лад:
`Через четыре года здесь будет город-сад!`

Свела промозглость корчею - неважный здесь уют,
сидят впотьмах рабочие, подмокший хлеб жуют.
Но шепот громче голода - он кроет капель спад:
`Через четыре года здесь будет город-сад!

Здесь взрывы закудахтают В разгон медвежьих банд,
И взроет недра шахтаю соугольный `Гигант`.
Здесь встанут стройки стенами. Гудками, пар, сипи.
Мы в сотню солнц мартенами Воспламеним Сибирь.

Здесь дом дадут хороший нам и ситный без пайка,
аж за Байкал отброшенная Попятится тайга`.
Плыл говорок рабочих Над тьмою тучных стад,
а дальше неразборчиво, лишь слышно - `город-сад`.

Я знаю - город будет, я знаю - саду цвесть,
когда такие люди в стране в Советской есть!

6. Разговор с товарищем Лениным
Грудой дел,
суматохой явлений
день отошёл,
постепенно стемнев.
Двое в комнате.
Я
и Ленин —
фотографией
на белой стене.
Рот открыт
в напряжённой речи,
усов
щетинка
вздернулась ввысь,
в складках лба
зажата
человечья,
в огромный лоб
огромная мысль.
Должно быть,
под ним
проходят тысячи…
Лес флагов…
рук трава…
Я встал со стула,
радостью высвечен,
хочется —
идти,
приветствовать,
рапортовать!
«Товарищ Ленин,
я вам докладываю
не по службе,
а по душе.
Товарищ Ленин,
работа адовая
будет
сделана
и делается уже.
Освещаем,
одеваем нищь и оголь,
ширится
добыча
угля и руды…
А рядом с этим,
конешно,
много,
много
разной
дряни и ерунды.
Устаешь
отбиваться и отгрызаться.
Многие
без вас
отбились от рук.
Очень
много
разных мерзавцев
ходят
по нашей земле
и вокруг.
Нету
им
ни числа,
ни клички,
целая
лента типов
тянется.
Кулаки
и волокитчики,
подхалимы,
сектанты
и пьяницы, —
ходят,
гордо
выпятив груди,
в ручках сплошь
и в значках нагрудных…
Мы их
всех,
конешно, скрутим,
но всех
скрутить
ужасно трудно.
Товарищ Ленин,
по фабрикам дымным,
по землям,
покрытым
и снегом
и жнивьём,
вашим,
товарищ,
сердцем
и именем
думаем,
дышим,
боремся
и живем!..»
Грудой дел,
суматохой явлений
день отошел,
постепенно стемнев.
Двое в комнате.
Я
и Ленин —
фотографией
на белой стене.

7. Солнце и поэт
В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето,
была жара, жара плыла — на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил Акуловой горою,
а низ горы — деревней был,кривился крыш корою.
А за деревнею — дыра, и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз, медленно и верно.
А завтра снова мир залить вставало солнце ало.
И день за днем оно свой путь по небу совершало.

«Пойдем, поэт, взорим, вспоем у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое, а ты — свое, стихами».

Устану я, и хочет ночь прилечь, тупая сонница.
Вдруг — ты во всю светаешь мочь —
и снова день трезвонится.

Теней стена, ночей тюрьма под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма — сияй во что попало!
Светить всегда, светить везде, до дней последних донца,
светить — и никаких гвоздей! Вот лозунг мой — и солнца!

Х Свернуть