Part I
1. Kyrie eleison - Christe eleison
2. Gloria in excelsis Deo - Laudamus te
3. Gratias agimus tibi
4. Domine Deus
5. Qui tollis peccata mundi
6. Quoniam tu solus sanctus
7. Cum Sancto... Читать дальше

Part I
1. Kyrie eleison - Christe eleison
2. Gloria in excelsis Deo - Laudamus te
3. Gratias agimus tibi
4. Domine Deus
5. Qui tollis peccata mundi
6. Quoniam tu solus sanctus
7. Cum Sancto Spiritu

Part II
8. Credo in unum Deum
9. Crucifixus etiam pro nobis
10. Et resurexit
11. Preludio religioso
12. Ritornello - Sanctus
13. O Salutaris
14. Agnus Dei

Х Свернуть

Оригинальное название — `Guillaume Tell`

Опера в четырех действиях. (Первоначально написанная в пяти действиях, опера впоследствии была сокращена автором до трех посредством изъятия всего... Читать дальше

Оригинальное название — `Guillaume Tell`

Опера в четырех действиях. (Первоначально написанная в пяти действиях, опера впоследствии была сокращена автором до трех посредством изъятия всего третьего и сжатия двух последних действий. В настоящее время опера дается с восстановленным третьим действием, но с сохранением купюры четвертого и пятого, превращаясь, таким образом, в четырехактное представление.) Джоаккино Россини на либретто (по-французски) Виктора Жозефа Этьена де Жуй и Ипполита Луиса Флорена Би (со значительным участием композитора, а также Армана Марраса), основанное на одноименной драме Фридриха Шиллера.

Действующие лица:

ВИЛЬГЕЛЬМ ТЕЛЛЬ, швейцарский патриот (баритон)
ГЕДВИГА, его жена (сопрано)
ДЖЕММИ, их сын (сопрано)
ГЕССЛЕР, наместник кайзера в Швейцарии и Ури (бас)
МАТИЛЬДА, его дочь (сопрано)
АРНОЛЬД, швейцарский патриот (тенор)
МЕЛЬХТАЛЬ, его отец (бас)
ВАЛЬТЕР ФЮРСТ, другой швейцарский патриот (6ас)
РУДОЛЬФ, офицер гвардии Гесслера (тенор)
ЛЕЙТХОЛЬД, пастух (бас)

Время действия: XIV век.
Место действия: Швейцария.
Первое исполнение: Париж, 3 августа 1829 года.

«Вильгельм Телль» — самая длинная опера Россини. Это его последнее оперное творение. Быть может, именно написание такого длинного произведения (первое исполнение оперы длилось шесть часов) послужило причиной его охлаждения к сочинительству. Как бы то ни было, при том, что «Вильгельм Телль» имел огромный успех у критики, Россини не писал больше опер, хотя прожил еще почти сорок лет. Россини собственноручно сократил оперу и создал авторизованную версию из трех, вместо пяти, действий. А в Париже одно время существовала даже традиция давать из оперы одно только второе действие, соединяя его с какой-нибудь другой оперой, чтобы заполнить театральную программу. Известна история, как однажды директор парижской Гранд-опера сказал композитору, что вечером в программе объявлено второе действие «Вильгельма Телля». «Что? — воскликнул рассерженный Россини. — Все второе действие?»

Долгие годы считалось, что имя композитора сохранилось в репертуаре крупнейших оперных театров лишь благодаря «Севильскому цирюльнику» и «Вильгельму Теллю». Что касается последней, то либо из-за ее продолжительности, либо из-за невероятных требований, предъявляемых исполнителю теноровой партии Арнольда, она больше не может причисляться к традиционному, если не сказать стандартному, набору опер, идущих в оперных театрах. Постановки других россиниевских опер, таких, как «Золушка» и «Итальянка в Алжире», возобновляются гораздо чаще. Что касается либретто, то оно, безусловно, лучше у «Севильского цирюльника». Сюжет «Вильгельма Телля» сколочен достаточно прочно, но, конечно, он не столь хорош.

В период политических волнений 1830-х годов эта опера в некоторых странах считалась опасной ввиду своего революционного духа. Соответственно, при ее постановках тогда в либретто вносились изменения. Это касалось, в частности, ее названия. Так, в Милане опера называлась «Гульельмо Валлаце» (то есть шотландец Уильям Воллэйс), в Риме — «Родольфо ди Стерлинга», в Лондоне и Берлине — «Андреас Хофер», а в Петербурге — «Карл Смелый». Кажется странным, что цензоры были более обеспокоены именем почти совершенно мифического революционера, нежели именами, которые были реальными прототипами других персонажей оперы. Но многое, что делают цензоры, кажется странным.

УВЕРТЮРА

Увертюра к «Вильгельму Теллю» — наиболее известная оркестровая музыка из всей, что включается в программы симфонических концертов, когда хотят исполнить симфонические отрывки из опер; конкурировать с ней может разве что интермеццо из «Сельской чести» Масканьи. Она сохранилась в чувствах публики, а быть может, даже и выросла из этих чувств, что подтверждается ее использованием в одном из мультфильмов Диснея. Она очень смело начинается — с соло виолончелей; тремоло литавр рисует одну из россиниевских картин бури, здесь композитор очень натурально, используя характерный тембр флейты-пикколо, изображает капли дождя; затем следует пасторальный раздел, основанный на швейцарской мелодии альпийского горна, исполняемой на французском рожке; и наконец, после блестящей фанфары, исполняемой трубами, звучит знаменитый галоп, который при хорошем исполнении контролирует свой стремительный бег, несмотря на многие юмористические ассоциации — приличные и неприличные, которые теперь с ним связаны.

ДЕЙСТВИЕ I

Сюжет этой оперы связан с именем легендарного швейцарского патриота XIV века. Страна находится под игом австрийского наместника Гесслера, который ведет себя как тиран. Высоко в Альпах, в родной деревне Телля швейцарцы празднуют свой национальный праздник. Старый пастух Мельхталь (он старейшина, глава одного из кантонов) благословляет три пары, которые собираются пожениться. Два серьезных голоса звучат несколько не в тон общему веселью. Один из них — голос Телля, который сокрушается о судьбе своей страны; другой — Арнольда, сына Мельхталя, он страдает от безнадежной, запретной любви к принцессе Матильде, дочери заклятого врага Швейцарии (из-за этой любви он даже стал солдатом войска австрийских захватчиков).

Звучит длинный дуэт («Ou va-tu? Quel transport t`agite» - «Что с тобой? Куда бежишь в смятеньи?»), в котором Телль убеждает Арнольда бороться за свободу своей страны, но Арнольд поначалу колеблется из-за любви к Матильде. Издалека доносятся звуки охотничьих рогов — это охотятся люди Гесслера, наместника австрийского императора, они уже недалеко.

Праздник продолжается («Hymenee, ta journee» — «Брак священный»). Сначала все танцуют, затем в начавшихся играх юный сын Телля, Джемми, демонстрирует, что он такой же хороший стрелок, как и его отец. Все его славят («Honneur au fils de Tell» — «Слава сыну Телля»). Празднество прерывается появлением пастуха Лейтхольда, швейцарца, сбежавшего от отряда Гесслера; он убил одного из гесслеровских солдат, пытавшегося похитить его дочь, и теперь те его преследуют. Телль спасает его, переправив в своей лодке на другой берег озера, несмотря на сильные волны.

Когда появляется отряд Гесслера под командованием Рудольфа, никто из местных жителей не выдает Телля, и тогда в отместку Рудольф арестовывает старика Мельхталя, а всю деревню поджигает.

ДЕЙСТВИЕ II

Второе действие начинается с речитатива и блестящей колоратурной арии «Sombre foret, desert, triste» («Темного леса таинственный кров»), которую поет Матильда, дочь австрийского тирана Гесслера, в которой она признается в любви к Арнольду. Он встречает ее на альпийском лугу среди лесов, где она его ждет, и они поют чудесный любовный дуэт. Заслышав приближающихся Вильгельма Телля и Вальтера Вюрста, Матильда стремительно убегает. Эти люди пришли, чтобы убедить Арнольда присоединиться к ним в их восстании против Гесслера, но они обеспокоены тем, что застали его с Матильдой. Они сообщают ему трагические новости: Гесслер казнил его отца, старого пастуха Мельхталя. Арнольд потрясен. Никаким сомнениям больше нет места: он будет мстить (терцет «Quand l`Helvetie est un camp de supplice» — «В тяжкой борьбе край родной погибает»). Завершается этот великолепный терцет клятвой трех этих швейцарцев освободить свою страну.

Одна за другой прибывают группы людей из швейцарских кантонов — Унтервальд, Швиц и Ури. Телль обращается к ним с патетической речью, и действие завершается торжественной патриотической клятвой, которую дают все присутствующие («Des profondeurs du bois immense» — «Слышишь? Из темной чащи бора»).

ДЕЙСТВИЕ III

На рыночной площади в Альтдорфе перед резиденцией Гесслера идет празднование столетия власти австрийцев. Тиран Гесслер выставляет герб Австрии и свой собственный шлем, чтобы каждый швейцарец, проходя, кланялся им. Вильгельм Телль отказывается это сделать, и тут же гвардейцы Гесслера арестовывают его и его сына. Гесслер заявляет, что Телль должен продемонстрировать свое искусство стрельбы из лука попаданием в яблоко, положенное на голову его сына. Телль отказывается это делать, и тогда Гесслер приказывает казнить мальчика. Теперь у Телля нет выбора. Мальчик Джемми выражает бесстрашную уверенность в искусстве Телля. И Телль выстрелом разбивает яблоко пополам.

Но из колчана Телля выпадает вторая стрела. И когда Гесслер требует ответа, для чего она предназначена, патриот отвечает, что, если бы мальчик погиб, эта вторая стрела была бы пущена в его, Гесслера, сердце. Взбешенный Гесслер приказывает арестовать Телля. Телль, прежде чем его уводят, успевает передать с сыном наказ жене. «Передай Гедвиге, — говорит Вильгельм, — что зажжение огней в горах будет сигналом для восстания кантонов». Дочь Гесслера, Матильда, убегает вместе с маленьким Джемми, чтобы передать это послание.

ДЕЙСТВИЕ IV

Сцена 1 представлена главным образом арией, которую поет Арнольд («Asile hereditaire» — «Приют мирный родимый»). Он вернулся домой, и мысль о смерти его отца в плену у Гесслера продолжает угнетать его. Группа швейцарских патриотов сообщает ему об аресте Вильгельма Телля, и, побуждаемый к действию, он в конце концов отправляется во главе отряда швейцарцев, чтобы освободить своего предводителя (кабалетта с хором «Amis, amis, secondez ma vengeance»; «Друзья, друзья, за отца отомстим»).

Сцена 2 происходит в скалистой местности у Фирвальдшетского озера (озера Четырех Кантонов), неподалеку от родного дома Телля. Джемми в сопровождении Матильды вбегает к своей матери Гедвиге (их терцет: «Je rends a votre amour un fils» — «Вот сын вам возвращен»). Маленький мальчик полон надежды, что Телль спасется в лодке, несмотря на шторм, который разразился на озере. Он вдруг вспоминает о послании своего отца. Он поджигает отцовский дом, что служит сигналом для кантонов к восстанию. Пока шторм бушует, они все молятся о спасении Телля. Неожиданно герой сам появляется из лодки. За ним гонятся его преследователи, в том числе Гесслер. Но Телль берет свой лук и стрелы у Джемми, который успел вынести их из горящего дома. Телль точно попадает в цель — Гесслер замертво падает в озеро. В этот момент входит та часть швейцарских патриотов, которой руководит молодой Арнольд, они объявляют, что укрепленные замки австрийцев взяты повстанцами. Опера завершается весельем всех тех, кто теперь на стороне швейцарцев. Матильда покинула стан врагов и согласилась стать женой Арнольда.

Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)

Х Свернуть

Оригинальное название — La Cenerentola

Опера в двух действиях Джоаккино Россини на либретто (по-итальянски) Якопо Ферретти, основанное на трехактном французском либретто Шарля Гийома Этьена,... Читать дальше

Оригинальное название — La Cenerentola

Опера в двух действиях Джоаккино Россини на либретто (по-итальянски) Якопо Ферретти, основанное на трехактном французском либретто Шарля Гийома Этьена, написанном для опер Никколо Изора и Даниэля Штейбельта.

Действующие лица:

ДОН РАМИРО, принц Салернский (тенор)
ДАНДИНИ, его камердинер (баритон или бас)
АЛИДОРО, философ на службе у принца (бас)
ДОН МАНЬИФИКО, барон Монте Фиасконе (бас)
ЕГО ДОЧЕРИ (2):
КЛОРИНДА (сопрано)
ТИЗБЕ (меццо-сопрано)
ЗОЛУШКА (НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ АНЖЕЛИНА), падчерица дона Маньифико (контральто)

Время действия: неопределенное, но манеры и костюмы XVIII века.
Место действия: Салерно.
Первое исполнение: Рим, 25 января 1817 года.

Слушайте, дети мои (если вообще есть дети, которые меня слушают), и вы узнаете сказку о Золушке. Это не та история, которую вы уже много раз слышали. И это не то, что поведали старый сказочник Перро или французская Матушка Гусыня, а из наших современников — Уолт Дисней. В той сказке, которую я вам расскажу, нет хрустального башмачка, нет крестной матери, нет и злой мачехи. Но в ней есть добрый принц, есть две глупые сестры и, конечно, здесь есть сама прелестная Золушка. Возможно, если бы опера была написана столетием раньше, в ней была бы тыква, превращающаяся в карету, был бы пышный наряд, по волшебству появляющийся и так же исчезающий, и многие другие очаровательные трюки, обязательные в сказке. В то время итальянские оперные театры имели разного рода приспособления и машинерию, чтобы изображать на сцене всевозможные волшебные вещи. Но когда Россини приступил к сочинению музыки, чтобы представить свою оперу к Рождеству 1817 года, театр Балле в Риме был гораздо более скромно оснащен, и его директор состряпал для маэстро более простой сюжет. К тому же от композитора требовали оперу как можно скорее, и потому, торопясь, он воспользовался - как часто это делал - несколькими уже готовыми номерами из других своих опер, например, он взял кое-что из «Газеты, или Брака по контракту», которую сочинил всего несколькими месяцами раньше для Неаполя. Россини работал так быстро, — а труппа так спешно разучивала новую оперу, — что первое исполнение смогло состояться уже через месяц. Возможно, именно из-за этой спешки опера на премьере провалилась. Но второе исполнение прошло с огромным успехом, и в течение многих лет эта опера была одним из самых популярных произведений Россини после «Севильского цирюльника» и «Вильгельма Телля». Но последние лет пятьдесят она редко ставится. Трудно сказать, в чем причина этого. Быть может, потому, что для ее постановки требуются певцы, способные петь в еще более быстрых темпах и еще точнее, чем в «Севильском цирюльнике», в особенности колоратурное контральто для роли Золушки. А таких найдется не много.

ДЕЙСТВИЕ I

В общем-то, любое хорошее контральто могло бы спеть затейливый маленький мотив («Una volta c`era un re» — «Жил-был король»), с которого начинается опера и который звучит, пока наша героиня готовит кофе для двух своих глупых сводных сестер, Клоринды и Тизбе. Речь в этой балладе идет о короле, который выбрал себе в невесты бедную маленькую хорошенькую девочку, вместо того чтобы жениться на знатной и богатой девице. Вскоре в дом к девушкам приходит гость. Это Алидоро, наставник принца, философ и его друг. Он пришел сюда переодетый нищим. Когда Золушка, в противоположность своим сестрам, любезно и приветливо его встретила, ему стал ясен, по крайней мере, один совет, который он может дать теперь своему господину.

Вместо злой мачехи, которая фигурирует в известной сказке, Россини дает Золушке отчима. Это самодовольный старый дурак, который, хотя теперь и достаточно богат, хочет быть еще богаче. Его имя дон Маньифико. Не успевает он войти, как тут же начинает рассказывать своим дочерям о глупейшем сне, который ему привиделся. Ему приснилось, что он осел, но осел очень богатый. Его ария «Miei rampolli femminini» («Мои дочери») очень напоминает по стилю «Largo al factotum» («Место, раздайся шире, народ») из «Севильского цирюльника».

Когда все наконец оставляют Золушку одну, чтобы она убирала в доме, является принц. Он переодет и ищет себе невесту, которая полюбила бы его самого по себе, а не за то, что он принц. Конечно, он тут же замечает необычайно привлекательную Золушку, которая продолжает свою работу служанки. Она, со своей стороны, столь поражена, видя перед собой такого красивого молодого человека, что роняет тарелку, и та разбивается. Они влюбляются друг в друга с первого взгляда! Но пока они ни слова не говорят друг другу о своем чувстве — иначе это был бы конец истории. Они поют прелестный дуэт «Un soave поп so che» («Сладостное нечто»). Он прерывается в самом конце: сестры зовут Золушку что-то сделать для них. Сердце принца Рамиро уже в плену - но ведь он не знает настоящего имени девушки.

Золушка убегает к своим сестрам. В этот момент входит еще один мужчина; он тоже переодет. Это Дандини, слуга принца, который поменялся костюмом со своим хозяином. Пока он пытается выставить себя принцем (путаясь в латинском тексте), Золушка умоляет своего отчима позволить ей отправиться в этот вечер на бал, на который приглашены все девушки. Естественно, все семейство объединяется в том, чтобы не разрешить ей этого; но действие завершается тем, что Алидоро возвращается, чтобы пообещать нашей героине помощь — точно так же, как в известной всем сказке делает крестная мать Золушки. Все это дает Россини повод написать великолепный концертный номер, завершающий эту сцену: является весь двор принца — отнюдь не по причинам драматургическим, а лишь для того, чтобы усилить звучание и создать мощный эффектный финал.

Сцена 2 происходит во дворце, где Дандини (все еще переодетый принцем) уговаривает каждого выбрать себе невесту. А кто же может прийти, как не Клоринда и Тизбе, сводные сестры Золушки? Обе они стараются добиться расположения Дандини, поскольку, конечно, думают, что он и есть принц. Дандини же сбегает от них в другую комнату, где сообщает об этом своему хозяину. В очень быстром и забавном дуэте он говорит ему, что думает об этих двух девушках. Они «ужасно страшные», говорит он. Но целеустремленные девушки стремительно вбегают вслед за Дандини, и, чтобы избавиться от них, он объясняет им, что может жениться только на одной из двух. Другая, говорит он, должна выйти замуж за его слугу. Об этом они, конечно, не подумали. Двое мужчин смеются над девицами. Алидоро тем временем торжественно объявляет о прибытии таинственной дамы. Старый мудрый философ необычайно красиво одел Золушку и привез ее во дворец. Никто не узнает ее, потому что она в маске, но все видят, насколько она красива, и весь двор тут же понимает, что именно она - та самая девушка, на которой должен жениться принц. Действие кончается чудесным хором, в котором каждый поет о том, что он чувствует.

ДЕЙСТВИЕ II

Сцена 1. Только две глупые сестры не разделяют чувств финального хора первого действия. Они считают, что незнакомка выглядит столь похоже на их служанку, что принцу совершенно невозможно в нее влюбиться. Скорее, каждая думает, что именно она выиграет пари на этих «скачках» - и, естественно, они ссорятся между собой. Тем временем Дандини сам влюбляется в Золушку. Все еще переодетый принцем, он делает ей предложение, но она отвечает, что влюблена в его слугу. До слуха принца доносится это признание, и он (все еще переодетый в костюм Дандини) выходит вперед, чтобы сделать ей предложение. Она признается, что любит его, как и говорила; но сначала он должен узнать, кто же она. И вот она дает ему браслет, который является половиной к тому, который носит она сама, как ключ к разгадке — своего рода аналогия хрустальной туфельки во всем известной сказке. Что касается дона Маньифико, то он уверен, что одна из его дочерей — либо Клоринда, либо Тизбе - выйдет замуж за принца. Он грезит, каким он будет могущественным, как все будут стремиться получить его расположение и как он всех будет пинать ногой. Обо всем этом он поет в арии «Sia qualunque delle figlie» («Пусть одна из дочерей»). Но старого глупца ждет быстрое разочарование. Он, как и все остальные, думает, что Дандини (слуга) и есть настоящий принц, ведь он носит его одежды. Но Дандини входит и сообщает старому барону, кто он есть на самом деле (дуэт «Un segreto d`importanza» - «Важная тайна»). Дон Маньифико раздосадован, он негодует, он в бешенстве. Но Дандини, получивший отказ Золушки, только позабавился.

Сцена 2 происходит снова в доме дона Маньифико. Золушка опять поет свою маленькую балладу о короле, который выбрал себе жену только за ее доброту. Она все еще не знает, что это именно принц, переодевшийся в своего слугу, влюблен в нее. За окнами дома разыгрывается настоящая буря. (Россини любил звуками живописать грозу, и данный эпизод - великолепный пример этого.) Пока она бушует, принц и Дандини, теперь наконец каждый в своей одежде, ищут укрытие. Они стучатся в дом, и Золушка, стесняясь показать незнакомцам свое лицо, открывает им дверь. Они видят лишь ее руку, а на руке - браслет. Принц делает шаг ей навстречу, и наконец Золушка узнает, что человек, которого она любит, совсем не слуга, а настоящий принц Рамиро. Рамиро берет ее за руку и говорит, что она и только она будет его невестой. Родственники Золушки — дон Маньифико, Клоринда и Тизбе — все потрясены. Они в ужасе. В конце концов дон Маньифико решает просить у принца прощения. Принц не хочет иметь с ним никакого дела, но хорошая добрая Золушка в блестящем рондо «Nacqui all`affanno е al pianto» («Рожденная для страданий и слез») просит за родственников, которые так скверно обходились с нею. Принц уступает своей сияющей от счастья невесте, и опера завершается всеобщим весельем. Теперь все, я смею надеяться, зажили счастливо.

Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)

Х Свернуть

Оригинальное название — Il Barbiere di Siviglia

Опера в двух действиях Джоаккино Россини на либретто (по-итальянски) Чезаре Стербини, основанное на одноименной комедии Пьера Огюста Карона де... Читать дальше

Оригинальное название — Il Barbiere di Siviglia

Опера в двух действиях Джоаккино Россини на либретто (по-итальянски) Чезаре Стербини, основанное на одноименной комедии Пьера Огюста Карона де Бомарше.

Действующие лица:

БАРТОЛО, доктор медицины, опекун Розины (бас)
БЕРТА, его домоправительница (меццо-сопрано)
РОЗИНА, его воспитанница (меццо-сопрано)
БАЗИЛИО, ее учитель музыки (бас)
ФИГАРО, цирюльник (баритон)
ГРАФ АЛЬМАВИВА (тенор)
ФИОРЕЛЛО, его слуга (бас)
НОТАРИУС, СОЛДАТ, МУЗЫКАНТЫ

Время действия: XVII век.
Место действия: Севилья.
Первое исполнение: Рим, театр «Арджентина», 20 февраля 1816 года.

«Севильский цирюльник» — не оригинальное название этой оперы, хотя она основана именно на одноименной пьесе Бомарше. Поначалу она называлась: «Almaviva, ossia L`inutile precauzione» («Альмавива, или Тщетная предосторожность»). Основанием для Россини переименовать оперу было то, что «Севильский цирюльник», положенный на музыку Джованни Паизиелло, был популярен на оперной сцене еще за тридцать лет до россиниевской оперы, - и Россини отнюдь не желал причинять огорчение уважаемому и вспыльчивому автору более ста опер, которому было тогда семьдесят пять лет.

Несмотря на предпринятые меры предосторожности, приверженцы Паизиелло (говорят даже, что подстрекаемые самим стариком) устроили такой шум и деланный кашель на премьере россиниевского произведения, что оно было совершенно провалено. Россини, сам дирижировавший спектаклем, тайком покинул театр, но, когда примадонна, участвовавшая в спектакле, позже зашла, чтобы утешить его, она нашла его безмятежно спящим в постели.

Второе и последовавшие за ним исполнения оперы, состоявшиеся на той же неделе, прошли гораздо успешнее, но первоначальный провал был причиной медленного старта популярности — долгой и широкой — этого произведения. Что касается Паизиелло, то он умер спустя три с половиной месяца и не узнал, что творение Россини совершенно затмило его собственное. По правде говоря, когда опера Паизиелло время от времени ставится сегодня каким-нибудь оперным театром, поражаешься некоторым внешним совпадениям этих произведений, однако столь же очевидно, что сила (мощь), живость, музыкальный юмор, явившиеся причиной многих тысяч исполнений оперы Россини, лишь в очень незначительной степени присущи партитуре Паизиелло. Россини пользовался любовью не только миллионов, но подлинным уважением и восхищением таких абсолютно разных композиторов, как Бетховен, Вагнер и Брамс.

УВЕРТЮРА

Увертюра, которую мы всегда слышим, когда опера исполняется сегодня, не является оригинальной, то есть той, которая была в ней с самого начала. Та увертюра была неким попурри из популярных испанских мелодий. Ее партитура каким-то странным образом пропала вскоре после первого исполнения оперы. Тогда Россини, известный своей леностью, вытащил из своего сундука какую-то старую увертюру, которую он написал еще за семь лет до того для забытой теперь оперы `L`Equivoco stravagante` (`Странный случай`). Она уже сослужила ему службу, когда он должен был подвергнуть сокращению увертюры к двум другим операм - `Аврелиан и Пальмира` и `Елизавета, королева Английская`. Но если ее живые, легкие мелодии едва ли кажутся подходящими для трагедии о королеве Английской, то к `Севильскому цирюльнику` подходят настолько органично, что некоторым музыкальным критикам казалось, что они слышат в музыке этой увертюры музыкальные портреты Розины, Фигаро и бог знает кого еще.

ДЕЙСТВИЕ I

Сцена 1. На одной из улиц Севильи собрались музыканты, чтобы саккомпанировать молодому графу Альмавиве, поющему серенаду своей возлюбленной, Розине. Это очаровательная цветистая каватина, которую он исполняет (`Ecco ridente in cielo` - `Скоро восток золотою ярко заблещет зарею`). Но все старания бесплодны. Музыкантам не удается вызвать Розину - ее строго опекает старый д-р Бартоло. Раздраженный граф со своим слугой Фиорелло прогоняют музыкантов. И теперь мы слышим за сценой радостный баритон, поющий `ля-ля-ля-ля`. Это Фигаро, брадобрей, напевающий себе на радость и рассказывающий нам, как он необходим всем в городе. Это бахвальство - это, конечно же, чудесная каватина `Largo al factotum` (`Место! Раздайся шире, народ!`). Быстро выясняется, что Фигаро давно уже знает графа. (Не так уж много людей в городе, кого бы Фигаро не знал). Граф - с имеющейся у него на руках некоторой суммой денег - привлекает Фигаро к себе на помощь, чтобы устроить свою женитьбу на Розине, и они начинают разрабатывать план действий. Но их обсуждение прерывает вышедший из дома д-р Бартоло, он бормочет о том, что сам сегодня же намеревается жениться на Розине. Это слышат граф и Фигаро.

Теперь оба заговорщика решают действовать быстро. Пользуясь отсутствием Бартоло, Альмавива вновь заводит серенаду и на сей раз представляет себя как Линдоро. Розина отвечает ему благосклонно с балкона и вдруг быстро удаляется, услышав чьи-то шаги у себя в апартаментах.

Изобретательный Фигаро тут же придумывает, как поступить: Альмавива переоденется солдатом и как бы пьяный войдет в дом, со словами, что его полк расквартирован в городе и он будет жить здесь. Эта идея нравится графу, и сцена завершается веселым дуэтом, в котором влюбленный граф выражает свою радость по поводу перспективы успеха всей затеи, а цирюльник радуется успеху проекта, уже приносящего доход.

Сцена 2. Теперь события разворачиваются стремительно и бурно. Они происходят в доме д-ра Бартоло. Быть может, лучший способ уразуметь их ход - это сосредоточить особое внимание на больших ариях и концертных номерах. В таком случае первой будет знаменитая колоратурная ария `Una voce poco fa` (`В полуночной тишине`). В ней Розина впервые признается в своей любви к неизвестному исполнителю серенад Линдоро, затем клянется навсегда принадлежать ему, несмотря на своего опротивевшего ей опекуна, с которым она сумеет сладить. Она продолжает рассуждать о том, какой замечательной покорной женой она будет, если ей не будут перечить. Иначе она намерена стать истинной дьяволицей, мегерой. (Обычно в современных постановках эта партия исполняется колоратурным сопрано. Однако Россини написал ее иначе. Он предназначал ее для колоратурного меццо-сопрано, довольно редко встречающегося в XX веке). После своей арии она недолго, но сердечно беседует с Фигаро, цирюльником, и менее сердечно - с д-ром Бартоло.

Следующая большая ария известна как `La calunnia` (`Клевета`) - хвала клевете или злостной сплетне. Дон Базилио, учитель музыки, сообщает своему старому другу - д-ру Бартоло, что в город прибыл граф Альмавива и что он является тайным любовником Розины. Каким образом он оказался так дискредитирован? Из-за кем-то распространенного слуха, говорит Базилио. И вот повод для арии, в которой поистине с `графической` зримостью описывается, как дьявольские слухи превращаются в настоящую бурю всеобщего негодования и осуждения. За этим следует длинный и довольно застенчивый диалог между Фигаро и Розиной, в котором цирюльник рассказывает девушке, что бедный молодой человек по имени Линдоро влюблен в нее и что было бы хорошо с ее стороны написать ему письмо. Розина на самом деле уже написала письмо, и она вручает его Фигаро, чтобы тот передал его этому юноше. Тогда происходит еще один диалог - короткий, - в котором Розина пытается направить по ложному пути своего старого опекуна, говоря ему всяческую чепуху и ложь. Он все это видит и понимает.

Доведенный до бешенства этими посягательством на его достоинство, д-р Бартоло поет третью большую арию в этой сцене (`A un dottor della mia sorte` - `Я недаром доктор зоркий`). С профессионалом, как он, говорит доктор, невозможно так обращаться, и он приказывает Розине сидеть взаперти в ее комнате.

Вскоре после этого входит граф Альмавива, согласно плану, то есть переодетый солдатом кавалерии и изображающий из себя пьяного; он заявляет, что расквартирован в доме доктора. Никакие протесты доктора не помогают: явно пьяный солдат не принимает никаких доказательств свободы от постоя дома доктора и угрожает ему шпагой, вопит и ругается - но при всем этом ему удается sub rosa (лат. - по секрету) дать Розине знать, что он - Линдоро. Все превращается в ужасную суматоху, по мере того как один за другим к этому всему присоединяются служанка Берта, цирюльник Фигаро и учитель музыки Бартоло. Привлеченный шумом в дом врывается дозор. Мнимый солдат (граф Альмавива) почти арестован, но ему удается обнаружить перед офицером свое истинное звание, и первое действие кончается блестящим девятиголосным хором, в котором каждый участник признает, что вся ситуация совершенно безумна.

ДЕЙСТВИЕ II

С началом второго действия общая неразбериха даже еще больше усиливается. Граф Альмавива является в дом д-ра Бартоло в новом обличье - учителя музыки: в черной мантии и профессорской шляпе семнадцатого века. Он говорит, что явился заменить дона Базилио, который заболел, и он настаивает дать урок музыки Розине. Во время урока (во многих современных оперных театрах) ведущее сопрано часто вместо арии - самой разработанной и украшенной богатой колоратурой - вставляет что-нибудь по собственному выбору. Но Россини написал для этого эпизода песню `L`Inutile precauzione` (`Тщетная предосторожность`), что было первоначальным подзаголовком оперы. Д-ру Бартоло не нравится эта `современная музыка`, как он ее называет. То ли дело ариетта... И гнусавым голосом поет старомодный сентиментальный романс.

Секундой позже появляется Фигаро с тазиком для бритья; он настаивает на том, чтобы побрить доктора. И пока лицо доктора в мыльной пене, влюбленные делают приготовления для побега сегодня же вечером. Но все эти вещи слишком мало ясны, чтобы удовлетворить авторов оперы, и вот тогда-то приходит дон Базилио. Конечно же, он совсем не болен, но в очаровательном квинтете каждый уговаривает его в том, что у него горячка, и он, незаметно получив от графа увесистый кошелек, - аргумент! - отправляется домой `лечиться`. Все эти необычные действия возбуждают у д-ра Бартоло подозрения, и в конце еще одного чудесного концертного номера он всех прогоняет из дома. Тогда, по контрасту, звучит остроумная маленькая песенка Берты, служанки, рассуждающей о глупости всех тех стариков, которые на старости лет вознамериваются жениться.

В этот момент оркестр звуками живописует бурю, что указывает на погоду, которая стоит за окном, а также на то, что прошло какое-то время. (Музыка для этого эпизода была заимствована Россини из его собственной оперы `La pietra del paragone` - `Пробный камень`). Снаружи растворяется окно, и через него в комнату проникает сначала Фигаро, а за ним граф, закутанный в плащ. Они готовы к побегу. Но сначала, однако, им надлежит убедить Розину в том, что их намерения благородны, поскольку до сих пор она не знает, что ее Линдоро и граф Альмавива это одно и то же лицо. Вскоре они все готовы - и поют терцет побега `Zitti, zitti` (`Тише, тише`), когда вдруг обнаруживается, что лестницы нет! Позже выясняется, что д-р Бартоло убрал ее, когда отправлялся устраивать все дела своей свадьбы с Розиной.

И вот, когда явились Базилио и нотариус, за которыми послал Бартоло, граф подкупает их, чтобы они зарегистрировали его брак с Розиной. Базилио он предлагает перстень; в противном случае две пули из своего пистолета. Поспешная церемония едва закончилась, как возвращается Бартоло в сопровождении офицера и солдат. И тут все выясняется. Доктор даже в определенной мере смиряется с таким исходом, когда граф дает ему свои уверения, что не нуждается в приданом Розины, и тот может оставить его себе. Комедия заканчивается - как и должна кончаться комедия - всеобщим примирением.

И если вы хотите узнать, что впоследствии произошло с этими персонажами, обратитесь к моцартовской `Свадьбе Фигаро`, основанной на бомаршевском продолжении его же `Севильского цирюльника`.

Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)

Х Свернуть