Пользователь: Osobnyak

Вообще, рисковое это дело (по
крайней мере для любителя) - сравнивать трактовки... Когда прикипаешь
к какой-то одной, все прочие кажутся `отклонением от нормы`. Самое
неприятное, что эти `отклонения` порой не столько расширяют (для
реального слушателя, в особенности неопытного) художественный
потенциал произведения, созданного автором, сколько замыливают
его...

Нет. Или Вы шутите? Что за
визит?

Играет неплохо, но… Начиная
прямо с экспозиции, это заявка на такую астеничную, что ли, концепцию.
У Шумана (и у Рихтера!!) это полнокровный баланс между Флорестаном и
Эвзебием (хотя, пожалуй, с перевесом первого, «бури и натиска»), а у
Черкасского это пассивно-романтический Эвзебий…(ср. маршевую вариацию
у того и другого, как, впрочем, и остальное). Поэтому победная
финальная вариация (та, которую Г.Г.Нейгауз имитировал – имея в виду
игру А.Г.Рубинштейна и подчеркивая ударную ритмику – остроумной
речевкой: «АнтОн наш балалАечку нечАянно сломАл») у Ш.Ч. снижена и
заключение вариаций – к которому всё и должно выплескиваться! –
вяловатое, блеклое… Может, конечно, я отравлен Рихтером, но пока еще
благодарно жив (как граф Монте-Кристо, не боявшийся ядов…).

И Вам, конечно, известно
высказывание Гоголя, что в нем есть много от Хлестакова.

Кстати это Вы о Рихтере. Только
что слушал Симфонические этюды Ш. с Э.Ней. После Рихтера это просто
невозможно слушать - тяжеловесно, дидактично. Завтра послушаю с ней
Бетховена, особенно 17-ю. Впрочем, СТ опять помешает... (Раз навсегда
потрясен его 17-й, которую слышал вживе в 60-х. Тогда же удалось
записать это исполнение на катушечную `Астру`. Хранил эту запись много
лет...).

Спасибо Вам за такое эссе.
Мне слышно в её игре нечто дразняще- угрожающее по форме и
безвольно-убаюкивающее по сути, одним словом сектантство, иначе не
скажешь. ...Фраза (к-рую Вы перевели) про `счастье приблизиться к
божеству оставив позади остальных` на мой слух напоминает что-то из
лексикона Остапа Бендера. Другими словами - стилистика
экзальтированного плутовства. Оно же Хлестаковщина: вера в собственный
вымысел вызывает к жизни еще больший и еще большую веру. У Гофмана, к
слову, такие типажи плохо кончали, у Гоголя высмеяны все (как в
комедии и подобает). Знаете что можно поставить в этот ряд ещё? Книгу
Эстер (Эсфирь). Я имею ввиду Амана, конечно. Разыгравшееся воображение
не давало ему покоя и он то и дело бросал пур... Впрочем, расписался
я. Для меня в этих г-дах (и г-жах) выражено нечто... миссионерское,
что ли. Мои слова относительно её игры были, в основном, об
этом.

Конечно, письмо Элли Ней
Геббельсу, изложенное в вики, отвратительно и может сильно помешать
непредвзятому восприятию ее игры. И все-таки она была большим
музыкантом.
По совету Особняка скачала и послушала несколько сонат ЛвБ и нахожусь
под громадным впечатлением - все пианисты представляются теперь
интерпретаторами (пусть иной раз и гениальными), она одна -
действительным исполнителем музыки Бетховена, его воли. Есть
неровности и шероховатости (ей было уже за 80 лет), но их скоро
перестаешь замечать.

Вот 17-я соната. Речитатив просто потрясает, как будто она страдающую
душу Бетховена извлекает из этих звуков. А Адажио… ведь это то самое
стремление к недостижимому идеалу из приводимых ею бетховенских цитат
и вместе с тем ощущение зыбкой, шаткой основы под ногами (короткие
«колебательные» мотивы «на заднем плане»). В разработочном эпизоде
финала -поразительны сфорцандо на соль - соль - до – до (неотвязная
мысль, стучащая молотом) и дважды на верхнем си бемоле (как крик боли)
- кажется, никто больше из пианистов эти сфорцандо не делает (см. в
нотах на 15-й странице). В общем, можно даже не читать
Хайлигенштадтского завещания - душевное состояние Бетховена в 1802
году ясно без всяких слов, а сочувствуешь ему, может быть, еще
глубже.

Мощно. Сначала 3-й, а потом 7-й.
Если б еще качество получше...

Мощно. Сначала 3-й, а потом 7-й.
Если б еще качество получше...

Странно, всего несколько
исполнений у нас.

для любителей
винила...

ЭН отвечает на вопрос, как она
`пришла к Бетховену`, и начинает с детства. Ее бабушка и мама очень
любили ЛвБ, `жили в его мире` и всячески стремились привить эту любовь
и Элли. Бабушка была знакома с письмами Антона Шиндлера, которые тот
писал своему ученику Францу Вюльнеру - в них он говорил об указаниях,
полученных им лично от Бетховена при исполнении его произведений. Еще
до рождения Элли ее мама каждый день играла бетховенские сонаты,
закладывая таким образом основу для готовности ребенка `принять эти
звуки в свое сердце и душу`. В 10 лет Элли поступила в Кельнскую
музыкальную школу, где директором был тот самый Франц Вюльнер, и всего
через несколько лет ее преподаватель – Изидор Зайсс, по ее словам,
`ученик Шумана` - уже позволил ей сыграть 31-ю сонату на ученическом
вечере, за что она удостоилась похвалы Вюльнера. Далее ЭН вспоминает,
как участвовала в исполнении Девятой симфонии (в качестве хористки)
под управлением Вюльнера, о всех девяти симфониях, исполненных
Вюльнером в Бонне, о ми-бемоль-мажорном концерте с Эженом д`Альбером
в качестве солиста – всё это произвело на нее неизгладимое
впечатление. Вскоре она и сама стала учить 5-й концерт, `с восторгом
бросившись в волны этой музыки`.
ЭН стремилась изучить не только творчество ЛвБ, но и его жизнь,
читала и перечитывала его письма и заметки, проникалась сочувствием к
его трудной судьбе, к его мыслям и ощущениям, к его надеждам и
разочарованиям – `ведь в словах, как и в музыке, говорит его великое
сердце,` - постигала глубокую связь между впечатлениями его жизни, его
слогом и его музыкой, старалась вжиться не только в его творчество, но
и `во все его существо`.
И вот, посвятив этому несколько десятилетий, она понимает, что это
только начало, а конца здесь не может быть вообще.

Далее ЭН цитирует два высказывания Бетховена:

`Своеобразное чувство испытываешь, когда видишь и слышишь, как тебя
хвалят, и при этом знаешь, насколько ты слаб. Такие ситуации я всегда
рассматриваю как призыв всеми силами стараться приблизиться к
недостижимой цели, которую ставят перед нами природа и искусство, как
бы это ни было трудно`.

`Нет ничего более высокого, чем приблизиться к Божеству, оставив
позади остальных, и оттуда распространять его лучи на род
человеческий`.

И заканчивается все чтением (с купюрами) Гейлигенштадтского завещания
(его очень легко найдут в сети даже самые отъявленные
лентяи).

op. 124

Поехали мы как-то на рыбалку.
Вроде бы и водки-то не брали, а как вернулись - не помню.

Это не совсем точно. Саз - с
длинным грифом и как правило ладками. Корпус выдолбленный (опять же
как правило). Лютня с коротким грифом и корпус состоит из пластин.
Точнее сказать - это лютнеобразный инструмент. Восточная лютня - это
аль уд. А еще точнее, нет восточной лютни, поскольку слово лютня и аль
уд - одно слово. Саз ближе к казахской домбре, чем к уду.

эт сначала надо послушать

Вот как надо играть

https://www.youtube.com/watch?v=iuzqTslt_tY

2. 5:35
3. 7:25
4. 10:25
5. 13:15
6. 17:45
7. 21:35
8. 25:40
9. 28:10
10. 30:55
11. 34:25
12. 39:05
13. 41:50
14. 44:25
15. 47:25
16. 49:30
17. 52:00
18. 55:00
19. 56:00
20. 57:33
21. 1:01:35
22.1:05:45
23. 1:07:15
24. 1:09:45

Ужли

Музыкально - очень красиво.
Звучание струн/скрипки - не совсем, на мой ограниченный
вкус.