|
Скачать ноты 
Акт 2-й. Либретто Валерий Семеновский и Александр Журбин, стихи А.Пушкина, Г.Державина, Ф.Сологуба. Режиссер Георгий Исаакян, художник Степан Зограбян, костюмы Натальи Войновой, свет Евгений Ганзбург. Партии исполняют: А.Цветков-Толбин, И.Алексеенко, С.Остроумов, А.Захаров, Д.Назаров, В.Волков, Т.Конинская, Е.Андреева, У.Разумная, И.Кокоринова, И.Курманова, Р.Бобров, А.Мочалов, К.Филин. |
||
НЕ ТВОРЕНИЕ, НО ТВАРЬ
Не рецензия, но пост на ФБ :-)
Когда 31 января я шла на оперу «Мелкий бес» Александра Борисовича Журбина в Камерный
театр Покровского, меня чрезвычайно занимал один вопрос: как можно было вдохновиться этим
произведением? Как мизантропический взгляд на российскую действительность, остервенелое
презрение к человеку и омерзение от жизни в целом, свойственные автору исходного текста,
могли стать предметом интереса столь светлой личности, как композитор Журбин? Ведь в
процессе работы необходимо надолго погружаться в тоскливо-убогий мир сологубовского
романа, где нет ни малейшего намёка на высокое, а есть лишь одно сплошное низкое, низкое,
низкое. В романе не встретишь ни одного не просто положительного, но хотя бы более-менее
приличного персонажа. Но ведь большинство людей ходят в оперу на романтических героев и
томных, прекрасных героинь, которые любят друг друга неземным чувством. Да и на них-то не
особо разбежались. А тут даже не Гоголь с Достоевским… Тут «передоновщина» - вязкое болото
торжествующей гнусности, беспросветной серости, подлости, злобы и пороков.
И вдруг на тебе… бесподобный, шедевральный спектакль.
Уже после первого действия тебя штормит, как в лихорадке, от соприкосновения с выдающейся
работой. Весь спектакль представляет собой сложнейший, многоплановый, состоящий из
смысловых переплетений, аллюзий, цитат и перекличек интертекст. Музыка, если говорить о
ней отдельно, – это самостоятельный интертекст, в котором общая ткань плетется витиевато,
как кружево, как макраме, когда разнообразные части всего полотна соединены прочными
нитями и последовательно сменяют друг друга, не теряя единства первоэлементов, присущих
индивидуальному стилю автора. Так, развитие музыки спектакля происходит от оригинальных
авторских номеров к стилизациям, от одного жанра к следующему, где арии (правда,
немногочисленные) сменяются романсами, вальсы - кадрилями, а местами на них наплывает
тяжесть современных синкопированных ритмов. Ты постоянно играешь в игру «угадай мелодию»,
так как в музыке то и дело возникают отголоски каких-то известных тем. Прямое цитирование
тоже есть – например, весьма адекватная этому сюжету тема песенки про «чижика-пыжика».
Немало композиторов отдали ей дань, иллюстрируя какую-нибудь очередную человеческую
пошлость. Музыка оперы завораживает, затягивает экспрессивностью, динамичностью,
разнообразием и… простотой, как ни странно это звучит применительно к современной опере.
Да, она проста и доступна, не перегружена диссонансами, хотя и им отводит место, кроме
того в ней немало приторно-сладких сентиментальных мелодий, что, конечно, также уместно
при ироническом изображении провинциального быта.
В опере применяется оригинальный приём одномоментного, параллельного разворачивания сразу
двух или трёх сцен сюжета, когда под одну и ту же музыку две-три пары персонажей исполняют
свою часть партитуры, а в общей сложности мы слышим целый ансамбль солистов. Очень
изобретательная и выигрышная находка композитора.
Еще одна находка – использование в качестве текстов вокальных номеров стихов русских
поэтов, которые в контексте этого сюжета начинают звучать издевательски, меняют свое
содержание на противоположное, что вполне соответствует современной эстетике
постмодернизма. Например, когда Передонов поёт арию на стихи Державина, то понятие «тварь»
воспринимается зрителем не в значении «творение божие», а в презрительно-ироническом и
даже ругательном. Собственно, именно этим словом – «тварь» – и названа пьеса драматурга
Валерия Семеновского, написанная по роману Сологуба и ставшая основой либретто оперы.
Музыка скрепляет действие, придаёт стремительность событиям, хотя из-за своего убожества
и несуразности сами по себе они малопривлекательны. Фактически музыка наделяет сюжет
романа драйвом и интересностью и позволяет воспринимать беспросветное
человеконенавистничество Сологуба всё-таки как едкую сатиру, насмешку, комедию. Конечно,
параллели с современностью возникают в голове зрителя мгновенно, но выстраивать их под
музыку как-то приятнее, а то от глупости и мерзости изображаемого можно легко сойти с ума.
Режиссура спектакля великолепна. Абсурд происходящего объяснён изобретательными
постановочными ходами, уморительно комическими сценами, остросатирическими намёками.
Думаю, что в случае чего можно было бы даже обойтись и без знания первоисточника. Сцена
свадьбы без всяких преувеличений поставлена гениально: тут тебе и весёлый капустник с
заходом во многие актуальные темы современной жизни, и изображение российского
разухабистого застолья, и особенности национального мышления в состоянии алкогольного
опьянения. В спектакле максимально используется сценическое пространство, и таким образом
действие периодически разворачивается на двух-, а то и трехуровневой высоте. Удачно
задействованы предметы быта в качестве ёмких обозначений мест, где разыгрывается очередной
поворот сюжета: пианино – символ дома трех сестер, школьная доска – класса, где преподает
Передонов. Какого рода ассоциации вызывает огромная муха, просидевшая всё действие на
стене, я думаю, можно даже не говорить. Отличный режиссёрский ход – использование кукол
как аватаров живых людей: помимо того что это даёт свободу артистам, избавляя их от
необходимости некоторые манипуляции совершать друг над другом и позволяя проделать их на
куклах, так это еще и помогает выразить дополнительные месседжи, касающиеся содержания.
Теперь об актёрах. Исполняя сложнейшие вокальные партии, они при этом просто потрясающе
играют - с невероятной отдачей, азартом, упоением, раскованностью, артистизмом. Видно, как
им нравится эта чумовая вакханалия, как вдохновляет их к реализации собственного
певческого и актерского мастерства богатейший материал оперы и драматургии и с каким
удовольствием они предаются коллективному творчеству.
Зрительный зал был набит битком. Флюиды утончённого понимания и адекватных зрительских
реакций витали в его атмосфере на протяжении всего спектакля. Уже после первого действия я
видела, в состояние какого потрясения пришли зрители. Они подходили к композитору и
восторженно делились с ним своими впечатлениями, не в силах сдерживать эмоции. По
окончании спектакля никто не ломанулся в гардероб, все как завороженные оставались на
своих местах и готовы были вообще не отпускать труппу со сцены.
Под конец, чтобы подчеркнуть актуальность как спектакля, так и самого сологубовского
произведения, с удовольствием процитирую Валерия Семеновского (выше уже сказала, что он
соавтор либретто):
«Двадцатый век обнаружил небывалую по своим масштабам и последствиям силу глумления над
людьми. Сила эта, в основе передоновская, не исчерпала себя и поныне - с тем только
уточнением, что «передоновщина» трансформируется во времени… Модернизированный самой
жизнью Передонов теперь присваивает себе дум высокое стремленье и возглавляет борьбу с
«передоновщиной». Плохо придется всякому, кого он заподозрит в бездуховности, в
оскорблении нравственного чувства… Один из наших персонажей сетует: все слова перестали
что-либо означать, все понятия подменили. Так и есть. Вор кричит: держи вора, доносчик
объявляется истинным сыном отечества, преступник становится обвинителем… На всякую
подлинность находится свой псевдоним, своё искажение, своя хрестоматийная цитата, смысл
которой вывернут наизнанку… Всякая система ценностей превращается в абсурдную смесь, в
химеру, в ничто. Безумие охватывает всех, потому что передоновское правило – в своих
грехах винить других, ни в чём не раскаиваться, ни за что не нести ответственность. Здесь
ничего не стоит и Пушкина воспеть, и в вечность плюнуть. И то, и другое – без всякого
перехода, на одном дыхании».
Умри, а лучше не скажешь.
Гениальный спектакль. Неужели он шёл в последний раз? Если так, то это и есть
передоновщина, в чистом виде.