Либретто В.Копытько по рассказу Рэя Брэдбери `Zero Hour`.
Краткое содержание оперы:
Рождественский Сочельник. День. Отец и Мать наблюдают в окно за играющими во дворе детьми. Вбегает...Читать дальше
|
Скачать ноты 
Либретто В.Копытько по рассказу Рэя Брэдбери `Zero Hour`.
Краткое содержание оперы: Рождественский Сочельник. День. Отец и Мать наблюдают в окно за играющими во дворе детьми. Вбегает запыхавшаяся Дочка. На вопросы родителей – «Что там у вас творится?», «А что хоть за игра?», она бросает на ходу: «Вторжение». Дочка руководит группой младших детей, собирающих во дворе сложный механизм из вилок, ложек, посуды и прочих предметов. Она и Подружка прогоняют Большого Мальчика, который очень хочет играть с ними: «Ты старый». «Уходи!» Мать с Отцом смотрят телевизор, переключая каналы, и периодически выглядывают из окна во двор, не переставая удивляться, чем так увлечены малыши. Мать пытается удержать вбежавшую дочку: «Сядь хоть на минуту! Скоро будет суп». Во время обеда выясняется, что дети играют с неизвестным мальчиком со странным именем Бур. Узнаются и новые подробности об игре: о том, что «марсиане» наконец придумали, как им напасть на Землю и что они позволят детям «править всем миром». Родители не придают особого значения словам Дочки: Мать озабочена тем, чтобы дитя вовремя умылось и готовилось ко сну. Полушутя-полусерьёзно обещая родителям, что им будет «не очень больно, правда-правда!», Дочка убегает. Во дворе дети хоронят кошку (или ворону?), сопровождая траурное шествие пением. Мать звонит своей Подруге, живущей в дальних краях. В процессе обмена новостями выясняется, что и там, в Земле Обетованной, дети вовлечены в точно такую же игру… Мать неожиданно поражают слова Подруги: «Родители привыкли всё пропускать мимо ушей». Ненадолго заглянувшая домой Дочка сообщает: «В пять часов вторжение!» Доносится пение колядующих детей. Возвращается усталая и потерянная Дочка. Она не знает, что делать: «Бур застрял». Но предложение Отца помочь резко отклоняется: «Я сама!» Мать и Отец, оставшись дома одни, размышляют о том, какой всё-таки загадочный и странный народ – дети… Приближается вечер. Запоздавший хмельной гармонист затягивает было удалую песню, но вскоре засыпает. Стенные часы бьют 5 раз. Раздаётся хлопок трансгрессии. Родители в ужасе: «Что это?! Это там! Вторжение!!! Бежим!» Мелькающие тени. Пространство искривляется и распадается. Звучит голос Дочки: «Мама, папа, выходите, я застукала!» Бур и Большой Мальчик начинают новую игру. Х Свернуть
Софья Мартынюк
(вокал сопрано)
,
Татьяна Гаврилова
(сопрано),
Владимир Громов
(баритон),
Дмитрий Зубов
, Государственный академический симфонический оркестр Республики Беларусь
13 марта 2020 года. Большой зал Белорусской филармонии. |
||
(Ирине Ивановне Гончаровой, 1920-2011). Человеку, которому я обязан многим, если не всем
или хотя бы большей частью этого всего.
Тётя разыскала нас через Красный Крест в 1955 году. В 1944 она уехала из Минска в
Германию, потом переехала в США. Переписка с мамой поначалу была осторожной, потом
наладилась вполне. А ещё чуть позже тётя стала присылать постоянные посылки с одеждой и
проч., которые сильно нас тут поддерживали. Но стоили моему отцу места работы: он
офицерствовал в Суворовском училище, подполковник-воспитатель. Его просто вызвали и велели
подать заявление об уходе. Ну, Карибский кризис, вы понимаете…
К нам в гости тётя Ира впервые приехала в 1968 году. Мама к ней в Нью-Йорк в 1969. Весь
Минск стоял на ушах.
В 1989 мама моя переехала к тёте Ире в N.Y. и сёстры, потерявшиеся в Мировую войну на 10
лет, окончательно воссоединились. Ира, как старшая, взяла над мамой привычное шефство (так
было и до войны, особенно когда в 37-м взяли отца, моего дедушку; он выжил в лагерях), и
временами они порыкивали друг на дружку в кухне; несмотря на три замужества, тётя в
бытовых делах была завзятый холостяк.
Ей нравилась моя музыка, начиная с «Ван Гога» (– Не думала, что ты так серьёзно и сильно
пишешь!), через восторги по 1-й опере (– Ну, это просто гениально!) и до последнего
услышанного из «нового меня»: финальное Miserere из музыки к драме «Чорная Панна Нясьвiжа»
в 2001 или 2002 году (– Красиво!..).
Сама она была отличным музыкантом, много аккомпанировала эмигрантским певцам по разным
концертам, но главной любовью её и местом работы были Баланчин и его New York Ballet
School, в которой тётя проработала концертмейстером более 50 лет. Экзерсис играла до
последнего, до начала ухода в Альц. Однажды, уже в 80 с чем-то, она пришла домой с работы
с совершенно безумными глазами и сообщила, что ей на завтра задали играть «Агон»
Стравинского. Я говорю: часом не 3/8 – 7/16? (в Агоне есть номер, где кастаньеты стучат на
3, а весь остальной оркестр играет то на 5/16, то на 7) Она, отчаянно: Да!!! Ну, я понял,
что дело дрянь, усадил её за рояль, сам встал рядом и за два часа мы вызубали этот номер
по моей руке так, что на пластинку можно было писать. Кстати, одна хорошая запись тёти Иры
с фортепианным соло осталась в американском документальном фильме про балерину Данилову (в
своё время я успел быть представлен этой надцатой жене Баланчина). Зато благодаря тёте у
меня всегда был свободный вход в NBT на балеты Баланчина, Роббинса, Мартина.
Сколько музыки она мне присылала в 70-80-х… Виниловые пластинки с Булезом и Штокхаузеном,
Кейджем, нововенцами и поздним Стравинским, отдельный «двойник» Шёнберга-Крафта и Айвз с
Гарри Парчем, электронная музыка и три последних альбома The Beatles – всё это по сей день
стоит у меня на полках вместе с партитурами Айвза, Фосса и самого позднего Стравинского.
Плюс пластинки Гульда, Горовица, Артура Рубинштейна, Тосканини, Орманди и Стоковского.
Однажды мы поехали в Наяке в дальний супермаркет за продуктами (тётя водила машину до
80-ти, довольно приблизительно, но водила). И стоя у картошки и сравнивая цены, тётя Ира
выбрала более дешёвую. – Но ведь всего 5 центов, а как же качество и проч.?! – Если бы я
не делала так всю жизнь, не смогла бы присылать вам посылки. И так во всём. Билеты она
брала самые дешёвые и спектакли в МЕТ или концерты Горовица слушала, стоя в 3-4 ярусе.
Хотя иногда везло, ей дарили билеты друзья, и тогда мы сидели с ней (или с ней и с мамой)
в партере МЕТ на «Воццеке» или «Пеллеасе» с Левайном за пультом, как короли J
Она ходила со мной в Metropolitan Museum и отправила во Frick Collection. Покупала мне
диски в Tower Records (сейчас на его месте зияющая пустота; диски больше никому не нужны,
все слушают музыку online) после дневного концерта Сары Чанг.
Она кормила и поила меня самым вкусным и крепким. Я посвятил ей при жизни «Библейские
Сцены», а маме «Три стихотворения Осипа Мандельштама». И вот эту вот оперу – «Урочный Час»
– им обеим. Девочкам Ире и Муре посвящается.
Хоть ты и сед как лунь, но музыку пишешь очень молодую!
Обнимаю от души!
Анджей
Хоть ты и сед как лунь, но музыку пишешь очень молодую!
Обнимаю от души!
Анджей
Благодарю !!!
одуванчиков.
Боже, неужели - 100?? Это мне ж сколько?? Ужос!