|
Скачать ноты 
Natalia Osipova (Jeanne), Denis Savin (Jerome), Ivan Vasiliev (Philippe, un Marseillais), Yuri Klevtsov (Marquis Costa de Beauregard), Nina Kaptsova (Adeline), Anna Antonicheva (Mireille de Poitiers) & Ruslan Skvortsov (Antoine Mistral). Choreography: Alexei Ratmansky. Original Choreography by Vasily Vaynonen. |
||
Спасибо большое, hamercop !!!
`Ещё в 1931 году сорокасемилетний Асафьев поделился с уезжавшим из СССР в Париж
Прокофьевым планами сочинения балета из эпохи Великой французской революции. К
этому времени Н. Д. Волков (будущий либреттист «Золушки» Прокофьева) и В. В. Дмитриев
составили обширное либретто. Прокофьев только радовался тому, что однокашник из
лядовского класса, отличавшийся там наилучшими оценками, после стольких лет занятий
историей и теорией музыки решил возвратиться к сочинительству, и взялся горячо помогать
ему в подборе музыкального материала. Ручательством успешного завершения замысла были
умение, знания и ум Асафьева. Прокофьев по просьбе товарища разыскал в Париже два тома
историка французской революционной музыки Констана-Виктора-Дезире Пьера (1855—1918) —
собрание музыкальных произведений Госсека, Керубини, Лезюра, Мегюля, Кателя и других,
озаглавленное «Musigue des fetes et ceremonies de la Revolution frangaise» (Музыка
празднеств и церемоний Французской революции; Париж, 1899), — и заказал копиисту
переписать все опубликованные там танцы, и библиографический каталог «Les hymnes et
chansons de la Revolution: apergu general et catalogue avec notices» (Гимны и песнопения
революции: общий обзор и каталог с примечаниями; Париж, 1904). Прокофьев также обратился
за помощью и советом к Лурье и Сувчинскому, сохранившим об Асафьеве самые лучшие
воспоминания по Петрограду, и
Сувчинский пообещал подобрать относящиеся к революционному времени записи танцев
французских провинций. Одновременно Прокофьев предостерегал Асафьева от
слишком уж больших ожиданий от пересылаемых ему из Парижа материалов: «Я беседовал с
несколькими французами и расспрашивал о том, куда же девались все размашистые
танцы и песни, раздавшиеся на площадях во времена Французской революции. На это мне
объяснили, что, по всей вероятности, их и не было; а если и мелькали отдельные случаи, то
они не составляли характерной черты эпохи, новые же слова прилаживались к музыке (по
существу чинной), имевшейся до Революции. До неё Париж был скован влиянием Глюка и не мог
сразу от неё отделаться. Оттого в огромном томе Констана Пьера приведены исключительно
гимны, а задористых песен нет. Подобные песенки — явление последующих французских
революций. В ответ на мои расспросы французы даже посмеивались: `Ваши русские друзья
непременно хотят сделать первую Французскую по образу последующих и по подобию своей
собственной, потому
что они глядят на неё спереди назад; между тем французский рабочий того времени должен
был глядеть из прошлого в будущее и не мог сразу отделаться от старых форм, к которым
прилаживал старые слова; ведь и у вас продолжают играть Мусоргского`». Музыку балета
Асафьев писал в течение первых пяти месяцев 1932 года (даты в клавире 1 января — 31 мая).
Прокофьев стал трубить о новом музыкальном сочинении во французской прессе — поместил в
«Paris-Midi», в «Comoedia» и в «Petit Marseillais» интервью, в которых упоминал о
прошедшей в Ленинграде премьере «Пламени Парижа» (так Асафьев решил назвать свой балет),
причём специально оговаривал, что видел первый его акт в Москве ещё до ленинградской
премьеры. Но Прокофьев не учёл одного — ум, знание и умение не могут заменить собой
таланта. А серьёзного композиторского таланта у Асафьева не было. И каково же было
разочарование нашего героя, когда он наконец увидел «Пламя Парижа» на сцене целиком. Во
французских интервью
Прокофьев стремился быть максимально вежливым и просто отмечал, что «Асафьев сделал
своего рода монтаж из сочинений композиторов той эпохи: Гретри, Мегюля, Глюка...»
Но товарищу он, как всегда прямолинейный, сказал очень обидные слова, что-то вроде: «Во
Франции твой балет не прошёл бы. Нельзя вставлять в музыку цитаты в не переделанном виде».
И хотя потом пытался подсластить пилюлю письмами — такими, как посланное из Парижа 9
февраля 1935 года: «Вчера твоё `Пламя Парижа` хвалил Эррио (французский политик умеренно
левого направления, в 1934—1936 годах — государственный министр, автор книги «Жизнь
Бетховена» (1930). — И. В.), говорил, что такая вещь могла бы быть интересна и в Париже»,
— отношения испортились раз и навсегда.
неоминкусианством...
года все это вообще окрестили неоминкусианством...
придумал))
стилизованно, не включая собственного музыкального стиля и языка.
композитор 20 столетия, будет писать всё настолько стилизованно, не включая собственного
музыкального стиля и языка.
...Поразительно для меня лично сходство идей Асафьева как теоретика с идеями Эйзенштейна
(в кино только). Но Эйзенштейну удавалось идеи воплощать творчески, а здесь просто два
разных мира.