Штайер местами (особенно при повторениях) орнаментирует исходный нотный текст и даже присочиняет вставные каденции, что, как мне кажется, вполне в духе эпохи Моцарта и самого Моцарта.
Хотелось отдельно отметить Rondo alla turca. Проявляя утонченное чувство юмора, Штайер либо динамизирует каждое репризное повторение иной трактовкой мелизмов, либо пускается в откровенную импровизацию на темы Моцарта. Особенно эффектно звучит пародийная (построенная на клишированных диссонирующих тремоло) каденция, разрешающаяся напрямую в бурное ликование коды. При всей кажущейся непозволительной дерзости, подход Штайера имеет под собой фактическую основу: случаи включения импровизируемых каденций в финальные части моцартовских сонат нередки (укажем на сонату D-dur KV 311), а в случае финала Alla turca придают музыке дополнительный, ни с чем не сравнимый колорит: Штайер просто разыгрывает carte blanche, данную исполнителям самим композитором.
Штайер местами (особенно при повторениях) орнаментирует исходный нотный текст и даже
присочиняет вставные каденции, что, как мне кажется, вполне в духе эпохи Моцарта и самого
Моцарта.
Хотелось отдельно отметить Rondo alla turca. Проявляя утонченное чувство юмора, Штайер
либо динамизирует каждое репризное повторение иной трактовкой мелизмов, либо пускается в
откровенную импровизацию на темы Моцарта. Особенно эффектно звучит пародийная (построенная
на клишированных диссонирующих тремоло) каденция, разрешающаяся напрямую в бурное
ликование коды. При всей кажущейся непозволительной дерзости, подход Штайера имеет под
собой фактическую основу: случаи включения импровизируемых каденций в финальные части
моцартовских сонат нередки (укажем на сонату D-dur KV 311), а в случае финала Alla turca
придают музыке дополнительный, ни с чем не сравнимый колорит: Штайер просто разыгрывает
carte blanche, данную исполнителям самим композитором.