Из воспоминаний Нины Кривошеиной (1895-1981). В 1925 г. Нина Алексеевна стала совладелицей весьма раскрученного ресторана `Самарканд` в Париже и получила возможность соприкоснуться с миром русских эмигрантских певцов. Судя по всему, Комарова не значилась в основном составе звёзд `Самарканда` и выступала лишь `на подмену`.
`Иногда, когда кто-нибудь заболевал или уезжал, на неделю-другую появлялась `исполнительница русских песен` Мария Петровна Комарова; ей было лет пятьдесят и, думаю, жилось ей трудно. Когда-то в России она ездила с гастролями по провинции, дело свое знала и обладала недурной техникой; у ней и в Париже была своя публика, которая ее любила. Милейший и добрейший человек, она звала меня `деточка`, была сговорчива и никаких подножек никому не ставила. А мы все потихоньку над ней посмеивались - над ее прической, вечным оренбургским платком и каким-то удивительным говором, составленным из совсем особого словаря и оборотов - казалось странным, что ей почему-то приходится жить и петь в Париже, а не в Калуге, Воронеже или на ярмарке в Нижнем.`
весьма раскрученного ресторана `Самарканд` в Париже и получила возможность соприкоснуться
с миром русских эмигрантских певцов. Судя по всему, Комарова не значилась в основном
составе звёзд `Самарканда` и выступала лишь `на подмену`.
`Иногда, когда кто-нибудь заболевал или уезжал, на неделю-другую появлялась
`исполнительница русских песен` Мария Петровна Комарова; ей было лет пятьдесят и, думаю,
жилось ей трудно. Когда-то в России она ездила с гастролями по провинции, дело свое знала
и обладала недурной техникой; у ней и в Париже была своя публика, которая ее любила.
Милейший и добрейший человек, она звала меня `деточка`, была сговорчива и никаких подножек
никому не ставила. А мы все потихоньку над ней посмеивались - над ее прической, вечным
оренбургским платком и каким-то удивительным говором, составленным из совсем особого
словаря и оборотов - казалось странным, что ей почему-то приходится жить и петь в Париже,
а не в Калуге, Воронеже или на ярмарке в Нижнем.`