Скачать ноты

Opera `Der Mond` (1939)

Рассказчик читает книгу о двух соседних странах, в которых всегда темно, а в другой на дубе, подобно лампе, висит луна, за пользование которой хозяин получает талеры....Читать дальше
Opera `Der Mond` (1939)

Рассказчик читает книгу о двух соседних странах, в которых всегда темно, а в другой на дубе, подобно лампе, висит луна, за пользование которой хозяин получает талеры. Луна и звезды никогда не светили во мраке.
Однажды четверо буршей из первой страны, странствуя по свету, увидели ночью чудесный светящийся шарик на дереве. И спросили крестьянина, что это за свет. Тот ответил, что это луна, которую их староста купил за три талера и повесил на дуб. Он ежедневно подливает туда масла и чистит ее, чтобы ярче горела. И за это еженедельно собирает с них по одному талеру. Буршам настолько понравилась луна, что они решили увезти ее, а местные жители, мол, могут себе еще такую же купить. Один из братьев вызвался забраться вверх и достать луну. Они принесли сверло, веревку, тачку и лестницу, сняли луну и были таковы.
Возвратясь к себе домой, бурши сказали, что купили им всем за три талера луну и потребовали с жителей еженедельную плату в один талер. Так шло время, четверо ухаживали за луной, доливали масло и чистили фитиль, и исправно получали по талеру каждую неделю. Потом они состарились, один из четверых заболел и, предвидя скорую смерть, распорядился положить четвертую часть луны, как свою собственность, с ним в гроб. После его смерти староста забрался на лестницу и ножницами отрезал от луны четверть, которую положили в гроб умершему. То же произошло и с тремя другими – они умирали и в гроб им клали по четверти луны, пока со смертью последнего все не погрузилось во мрак, - так что и в первой и во второй стране воцаряется кромешная тьма.
Зато луна светит на том свете и будит мертвецов: четыре бурша призывают всех веселиться, пьянствовать в кабаке, плясать и играть в карты. Толпа покойников с бутылками и стаканами в руках бурно празднует воскрешение, играют в карты, бросают кости, кое-кто расползается с барышнями по постелям. Оргия мертвецов сотрясает землю и небо луна, начинается свалка, все лезут друг на друга, далее следует землетрясение, ураган и молнии на небе. Бурши сбрасывают луну, мрак. И тут страж небесных врат Петр спускается в преисподнюю, луну зажигают снова, веселье продолжается. Петр пьет со всеми остальными: «вино отличное, луна светит, никогда мне не было так радостно». Петр наливает всем еще и еще: «еще глоток, еще глоток». Постепенно все мертвецы начинают засыпать: все должно быть на своем месте, колесо мира продолжает идти своим чередом. Мертвецы разбредаются по могилам и засыпают. Петр тихо тушит лунный фитиль и с луной под плащом исчезает во мраке.
Далее мы видим, как Петр вешает луну на небо. Луна заливает своим светом все кругом. Это видит маленький ребенок в пижаме, он зовет других детей и удивленных взрослых. В могилах тихо напевают мертвецы. Небо заволакивает тучами. Мрак. Занавес.

Х Свернуть

Story-teller, Rudolf Christ – tenor; Four rascals who steal the moon: Karl Schmitt-Walter – baritonе, Helmut Graml – baritonе, Paul Kuen – tenor, Peter Lagger – bass; A Peasant, Albrecht Peter – baritonе, Saint Peter: Hans Hotter – bass. Philharmonia Chorus. Children`s Chorus. Запись 1957 г., Лондон.
         (1)  


musikus (01.04.2020 13:52)
Много лет назад, обретя первую запись «Кармина бурана» (супрафоновский моновинил с
В.Сметачеком), я, конечно, увлекся Орфом, подбирал всё, что из его вещей попадало в руки,
начиная с «Триумфов». Благодаря Орфу, хоровое письмо, которое до него у меня – за редкими
исключениями – всегда вызывало смертную скуку, вдруг заиграло совсем новыми красками и
ритмами. Потом ваще наступила эра, когда хор «О, Фортуна» гремел из всех утюгов, включая
рекламу автотачек и подштанников, а ария Жареного Лебедя казалась верхом юмора. И, как
всегда, самые яркие извлечения из К.Б. знали все, но мало кто знал откуда… Сейчас, когда с
первого знакомства с Орфом прошли десятилетия и когда ощущение новизны уступило место
привычке, с некоторым недоумением слушаешь его «Умницу» или «Луну» и кажется странным,
почему любая сцена у Орфа, с любым ее смыслом, подается в моторно-остинатной форме, как
если бы все участники спектакля перемещались по сцене исключитеьно на мотоциклах… И вот
еще речевые интонации у Орфа – в пении, но, особенно в разговорных сценах… Есть в
немецкой речи такая рублено-солдафонская интонационная форма, слыша которую, всегда
вспоминаешь ораторскую манеру вождей Третьего Рейха. Оттенки этого есть даже у
Брехта, Гизелы Май, Лени Рифеншталь (я – только о звуковых и визуальных ассоциациях и
параллелях). И персонажи Орфа говорят именно так. …Как-то не уместно это все в опере, в
сказке… Или в песне! - Представьте себе, что ТАК звучит немецкая речь в песнях Шумана или
Брамса…



 
     
classic-online@bk.ru