В этот день, в 1892 году, родилась французская пианистка и композитор Жермен Тайфер. Замечательная арфовая соната! Настоящий французский импрессионизм! Красотища!
Sovet
(31.05.2020 10:43)
Галина Калошина (Ростов-на-Дону)
«ВТОРОЙ ЭШЕЛОН» ГРУППЫ `ШЕСТИ`: ЖЕРМЕНА ТАЙЕФЕР И ЛУИ ДЮРЕЙ
К творчеству авторов, обозначенных в заглавии, я впервые обратилась почти 30 лет назад, когда мне предложили написать главу о музыке Франции XX столетия для шестого выпуска учебного пособия по музыкальной литературе зарубежных стран. По первоначальному замыслу редакторов Б. Ионина и В. Фрадкина, там должны были быть представлены все композиторы «Шестерки». В 1986 году назначили новых редакторов и план учебника (основные фигуранты, выбор сочинений) претерпел координальные изменения. В результате всех издательских перипетий Ж. Орик, Ж. Тайефер, Л. Дюрей отдельных разделов не удостоились, равно как О. Мессиан и П. Булез (неокатолик и слишком радикальный «авангардист»). Таким образом, из более чем 420 композиторов Франции XX века в учебное пособие для средних учебных заведений вошли лишь трое. Остальные мгновенно «превратились» во «второй эшелон». Среди них есть замечательные, хоть и не столь известные у нас авторы: Флоран Шмитт, Марсель Дюпре, Альбер Руссель, Шарль Кёклен, Жак Ибер, Анри Соге, Анри Барро, Анри Прюньер, Жак Ривье, Ив Бодрие, Марсель Ландовский, Серж Нигг, Ролан Манюэль и т. д. Несколько женских имен: Эльза Варен, Мадлен Рено, Анна Марли, Надя Буланже. Учесть всех, когда пишешь главу о Франции или даже книгу, невозможно. Не хватит жизни, чтобы охватить, изучить, если не всех авторов, то хотя бы часть их сочинений.
На фоне всех 420 французских авторов Тайефер и Дюрей входят, пожалуй, в первую двадцатку, то есть, по сути, в первый «эшелон», во многом благодаря устойчивому имиджу лидерства группы «Шести» в музыкальной культуре 20-х годов; Этим парадоксом я хочу подчеркнуть, что существующее разделение композиторов на ранги во многом условно, а критерии относительны.
В названии данной статьи напрашивался вопрос: Жермена Тайефер, Луи Дюрей — это «второй эшелон» «Шестерки»? В качестве оправдания несколько агрессивного и заземлённого названия замечу, что эшелон (воинский) обычно ассоциируется с переброской армий во время военных действий. В таком случае вообще трудно определить, кто важнее — первый или второй из эшелонов? Они вместе делают единое дело, они — первый и второй — не могут друг без друга: первый в авангарде событий, первым идет в бой, а второй его подпитывает, помогает, подвозит снаряды и сменяет на поле битвы. В процессе разворачивания события второй может сыграть решающую роль.
Напрашивалось и другое метафорическое название статьи с несколько эпатажным звучанием — «Принцесса и коммунист», — имея ввиду их роль в социуме, по аналогии с фильмом «Красавица и чудовище» или любимым Луи Дюреем балетом Шостаковича «Барышня и хулиган». Действительно в свете сегодняшнего отношения к коммунизму, его идеалам Дюрей и впрямь выглядит несколько угрюмым ортодоксом. Напротив, красавица Жермена воспринималась современниками как лучик света. «Как хороша была собой юная Жермена Тайефер, когда я с ней познакомилась», — восклицает Э. Журдан-Муранж. В оригинале добавлено: «Богиня!».
В книге «Моя счастливая жизнь» Дариус Мийо вспоминает, что в какой-то момент даже увлекся ею, хотя ещё в детстве полюбил свою кузину Мадлен и спустя годы женился на ней. Но до преклонных лет он сохранил к «принцессе» чувство нежной симпатии. В монографии о Мийо Поль Коллар отмечал, что Жермену отличали «светлый, гармоничный облик, женственность, изящество и шарм». «Белолицую, со имеющимся взглядом, с белокурой прядью волос, ниспадающей на лоб, её действительно можно было назвать принцессой `Шестерки`. И шарм, и красота. И нам, женщинам, было приятно знать, что одна из нас действительно эмансипировалась, и притом до последнего предела», — свидетельствует Э. Журдан-Моранж.
Sovet
(31.05.2020 10:46)
Критика тех лет, да и сегодня зачастую связывала Жермену Тайефер со специфически женской линией в искусстве, сопоставляя чаще всего с Бертой Моризо из группы импрессионистов. В статьях о художнице можно встретить рецензии, выражающие весь принципиальный негатив взглядов по отношению к так называемому женскому искусству и эмансипации, характерный для «свободной и демократической» Франции. Так, критик А. Вольф в разгромной, почти фарсовой статье от 3 апреля 1876 года пишет: «Улица Лепелетье — несчастная улица. После пожара оперы новое несчастье обрушилось на район. У Дюран-Рюэля открылась выставка, как утверждают,... живописи. Наивный прохожий входит в здание, украшенное флагами, и перед его изумленным взором открывается жестокое зрелище: пять или шесть объединившихся художников (среди них одна женщина) — группа несчастных, зараженных амбицией, назначили свидание, чтобы экспонировать свои произведения. Есть люди, которые лопаются от смеха перед этими вещами! ... Пугающее зрелище человеческого чванства, доходящего до безумия». Он сравнивает авторов новаторских полотен с больными доктора Бланша, известного в Париже владельца психиатрической лечебницы. И после уничижительного «разбора» полотен Писсаро, Ренуара, Дега замечает: «Есть в группе и одна женщина, как, кстати, во всех бандах маньяков. Ее зовут Берта Моризо и любопытно присмотреться к ней. У неё женский шарм выражается дебоширством ума в состоянии полного бреда..».
В начале 20-х годов композиторы группы «Шести» получали аналогичные рецензии, как и все премьеры сочинений Сати. На самих концертах разыгрывались нешуточные побоища между поклонниками и негодующими слушателями. В книге «Моя счастливая жизнь» (глава «Скандалы») Мийо вспоминает один из концертов: «Шум и крики начисто заглушили оркестр. Пришлось вмешаться полиции, и с её помощью начали выводить публику с балкона. Мне доставляло удовольствие видеть, как два полицейских вели критика газеты `Менестрели` господина Бранкура... Мои родители были встревожены, и не потому, что они сомневались в достоинствах моего произведения, — просто они опасались за моё будущее. Что касается меня, то я был очень горд. Эта непосредственная реакция — искренняя и яростная — мне подавала надежду». На спектакле гротескно-сатирического балета «Новобрачные на Эйфелевой башне» на текст Кокто, совместного опыта всей «Шестерки» в духе «модного тогда движения Дада» скандал был столь же неистовым, как на представлении «Парада» Сати: «Зрители гикали, свистели, в первых рядах партера кричали: `Верните деньги`, — а писательница Рашильд выкрикивала: `И ЭТО они сделали вшестером?`. Леон-Поль Фагр, разъяренный поведением этих `буржуа`, дошел до того, что ударил тростью по лицу одного недовольного крикуна» . В отличие от откровенно веселившихся Мийо или Пуленка, Жермена Тайефер переживала скандал как поражение. Её натура требовала большей уравновешенности и гармонии, спокойного внимания и рассудительности со стороны слушателя. Дюрею тоже претил буржуазный эпатаж по сугубо личностным качествам. Он был человеком очень скромным, а в обожаемом им Сати его привлекала именно музыка Мэтра, а не её скандальная «упаковка».
Жермену Тайефер и Луи Дюрея в этом смысле многое сближало: оба стыдились скандальных выступлений товарищей по группе, оба прошли через пристрастие к творчеству Равеля и Стравинского, через все искусы атональности и политональности, графику линеарного письма в духе Сати, мюзикхольные и урбанистические увлечения «Шестёрки», а Дюрей ещё и через увлечение «меблировочной музыкой» Аркейской школы, чтобы в дальнейшем пойти по своему пути. Тайефер с середины 30-х годов склоняется к неоклассицизму, а Дюрей, в связи со своими политическими взглядами, к массовым хоровым жанрам, то есть оба испытывают «упрощение стиля». В отличие от Мийо, Пуленка, они не имели богатых родителей, испытали материальные трудности, особенно когда оказались обремененными семьями. Оба чрезвычайно серьезно относились к семье, детям и долгу перед ними —- в ущерб собственному развитию как композиторов. У Дюрея появилась необходимость работать «не в той области» — дирижирование хорами, аранжировки, обработки народных песен. В итоге... оба прожили долгую многогранную жизнь (91 год), пережив всех товарищей по группе «Шести».
Sovet
(31.05.2020 10:49)
Судьба Жермены Тайефер показывает, что не всегда удачная карьера связана с одаренностью человека. Важны обстоятельства, историческая обстановка, объективные и субъективные факторы — черты характера, энергетика, воля и целеустремленность, владение мастерством. Жермена Тайефер родилась 19 апреля 1892 года в Нормандии, в Сант-Мор-Дес-Фосе, в семье потомственных крестьян-фермеров. Уже в раннем возрасте обнаружились блестящие способности девочки. В пять лет она сама учится играть на рояле и подбирать по слуху то, что играют занимающиеся у педагога Евы Майер старшие сестры. Отметим для себя, что семья была простая, но в доме был рояль и музыке учили всех семерых детей. Так было заведено у французских фермеров. В шесть лет она уже без затруднений по памяти транспонировала в любые тональности пьесы сестер. Но отец был категорически против профессиональных занятий дочери музыкой, и мать постоянно спорила с ним. Под влиянием этих конфликтов в семь лет Жермена сочинила пьесу «Ссора» в стиле Шумана, которую довела до масштабов цикла, так как «баталии» родителей продолжались.
По настоянию матери Жермена Тайефер поступает в Парижскую консерваторию. Её учительница по сольфеджио мадмуазель Майер была потрясена тем, что девочка, почти не знающая нот, легко транспонирует сонаты Моцарта. Первые же значительные сочинения Жермены — Струнный квартет и «Игры на открытом воздухе» для двух роялей — сделали её «модным композитором того времени» . И сегодня Квартет Тайефер издают студии звукозаписи на одном диске вместе с квартетами Дебюсси и Равеля, что говорит о высокой репутации этого раннего сочинения, излучающего юность и вдохновение.
Ей очень нравились занятия по гармонии, полифонии, композиции, в концертмейстерском классе, и она с блеском осваивала эти дисциплины. Хуже обстояли дела в классе оркестровки, и Жермена решилась обратиться за помощью к Равелю, который жил в то время в Монфор л`Амори, рядом с лесом Рамбуйе, известном многими историческими событиями. Мастер отнесся к юной девушке-композитору с большой теплотой и дал согласие заниматься с ней инструментоведением и оркестровым письмом. Для Жермены это были незабываемые дни. Равель занимался с ней в маленькой комнатке, наполненной самыми дорогими для композиторами вещами, таинственными предметами, к которым он относился почти с религиозным благоговением. В перерывах они гуляли по лесу, музицировали, она играла ему наизусть целиком балет «Петрушка» или фрагменты «Весны священной» Стравинского, своего второго кумира юности после Равеля. Впоследствии она напишет пьесу «Посвящение Равелю», в одном цикле с «Посвящением Рамо», считая их двумя столпами французской музыкальной культуры.
Консерваторию Жермена Тайефер закончила блестяще и была представлена к Римской премии. Но в Рим она не поехала — и виной тому стал знаменитый, нашумевший «Парад» Сати. Она отказывается от премии, которую в свое время долго добивался, но так и не добился Равель. Её затягивает круговорот событий вокруг кружка Сати. И вместо Рима она с головой уходит в эксперименты: концерты следуют один за другим... «Мы не нашли себе учителей в консерватории, академиях и институтах. Мы не молились идолам салонов и эстетов. Но мы нашли предшественника — ребёнка, взрослее нас, и он показал нам самые занимательные игры» , — говорила она Э. Журдан-Моранж. Ежедневное общение с новыми друзьями не только побуждает Тайефер к новым музыкальным исканиям, но и формирует её ум. Через Кокто она знакомится с такими поэтами, как Фарг, Макс Жакоб, Жироду; с художниками — Пикассо, Дёреном, Браком. Для «Новобрачных на Эйфелевой башни» она за три дня пишет вальс телеграмм, продолжая работать над собственными сочинениями: двумя сонатами для скрипки и фортепиано, первая из которых была исполнена Жаком Тибо и Альфредом Корто, Концертом для арфы с оркестром, Концертом для двух роялей с оркестром, исполненным впервые ею самой и Альфредом Корто в Америке. Концерт ей заказала княгиня Полиньяк, хозяйка одного из самых престижных салонов в Париже. Главным покровителем Тайефер становится С. Дягилев, который возлагает на неё большие надежды; ей помогает и заказывает сочинения знаменитая Шанель.
Sovet
(31.05.2020 10:51)
Уже в первой половине 20-х годов она создает балет «Продавец птиц», поставленный Элен Пердрия, и первую оперу «Жил был маленький кораблик». С самого начала Жермена сочетала композиторскую и исполнительскую деятельность. В 1926 году Тайефер впервые выехала в США. Она выступала как иллюстратор с комиком Ральфом Бартоном, была представлена Чарли Чаплину — и он предложил ей сопровождать его фильмы в Голливуде. Выступала с А. Корто с упомянутым двойным концертом в концертах симфонических оркестров под управлением дирижеров Кусевицкого, Ингельбрехта. Под влиянием Чаплина задумала комическую оперу с кинокадрами вместо сценического действия и балет «Магический Париж» по либретто Лиз Деарм.
На обратном пути в Европу в 1929 году на пароходе она знакомится со своим будущим мужем, в 1931 году у неё уже рождается дочь. Теперь интенсивность творчества её падает: «Чувство долга и страстная любовь к своим близким так сильно меня захватили, что приходилось часто отказывать себе в радости творчества. Мне не удалось высказать многого... и это грустно». Другая причина снижения творческой активности — активная исполнительская деятельность Тайефер.
Тем не менее в этот период она создает ряд значительных произведений. Среди них — «Кантата о Нарциссе» на стихи поэта-неоклассика Поля Валери. Это было её первое неоклассическое произведение — простая, ясная, гармоническая по форме, воздушная по образному строю музыка. В 30-е годы она пишет так же Балладу для фортепиано и оркестра, Второй струнный квартет, пьесы для фортепиано соло, концерт для фортепиано с оркестром, фортепианное сочинение «Новеллы Цитеры» (задумано как продолжение «Острова радости» Дебюсси). В 1934 году создан также Кончерто гроссо для двух фортепиано, хора и оркестра, в 1936 — Концерт для скрипки с оркестром. Начавшаяся война заставляет её вновь отправиться в Америку в 1940 году. Здесь продолжается её исполнительская деятельность в союзе с Альфредом Корто, Жаком Тибо, Артуром Рубинштейном, Маргаритой Лонг, Рикардо Виньесом — элитой французского исполнительского искусства XX века.
В 1946 Жермена вернулась в Париж. Ей уже 54 года. В послевоенные годы она сочиняет Музыку документов по архивам Сопротивления, создает пять опер буфф и три балета. В 1953 году появляется Соната для арфы, в 1956-м — Партита для фортепиано в неоклассическом стиле на подлинные народные мелодии, «Посвящение Рамо» для двух фортепиано.
Особая область её творчества — сочинения для детей. Часто это программные пьесы во французском духе. В них ощущается забота о графичности фактуры, четкой форме, жанровой основе, доступности языка. Тайефер не чужда была и педагогическая деятельность. Она с юности до 78 лет работала в Школе канторум, Школе Эльзаса.
Жермена Тайефер была награждена орденом Почетного легиона, большым национальным призом и орденом французской академии, удостоена звания академика в пяти академиях мира, большого приза Сити деловых кругов Парижа, большого приза Италии за оперы-буффа.
Быть может, она не всё сказала в своем творчестве, но безусловно одно: это талантливый, выдающийся автор, сочинения которого издаются и переиздаются, записываются всё новые диски с ее фортепианной музыкой, балетными постановками. Стиль Тайефер отличает богатый мелодизм, опора на национальный фольклор, яркие гармонические краски (основанные на чертах политональности и диссонантной диатоники), интересная оркестровка. А блестящий пианизм, владение всем арсеналом фортепианной техники XX столетия — её «фирменное» качество.
Думается, что и Дюрей, и Тайефер оставили значительный след в искусстве Франции и мировом искусстве XX века. Они охватили разные жанры, отразили значительные образные пласты в своем наследии, а отдельные их сочинения, несомненно, вышли далеко за пределы «второго ряда», сохраняют и сегодня свежесть, неповторимость творческой мысли, аромат вдохновения и истинно французского совершенства.
Mikhail_Kollontay
(31.05.2020 11:46)
Sovet писал(а):
Галина Калошина (Ростов-на-Дону)
Упс, а я Галину Калошину немножко знал, знаю, что она работала и в Москве (кажется, в министерстве культуры? вот это как раз не точно), и в Ростове, Галина, здравствуйте, если помните!
Замечательная арфовая соната! Настоящий французский импрессионизм! Красотища!
«ВТОРОЙ ЭШЕЛОН» ГРУППЫ `ШЕСТИ`: ЖЕРМЕНА ТАЙЕФЕР И ЛУИ ДЮРЕЙ
К творчеству авторов, обозначенных в заглавии, я впервые обратилась почти 30 лет назад,
когда мне предложили написать главу о музыке Франции XX столетия для шестого выпуска
учебного пособия по музыкальной литературе зарубежных стран. По первоначальному замыслу
редакторов Б. Ионина и В. Фрадкина, там должны были быть представлены все композиторы
«Шестерки». В 1986 году назначили новых редакторов и план учебника (основные фигуранты,
выбор сочинений) претерпел координальные изменения. В результате всех издательских
перипетий Ж. Орик, Ж. Тайефер, Л. Дюрей отдельных разделов не удостоились, равно как О.
Мессиан и П. Булез (неокатолик и слишком радикальный «авангардист»). Таким образом, из
более чем 420 композиторов Франции XX века в учебное пособие для средних учебных
заведений вошли лишь трое. Остальные мгновенно «превратились» во «второй эшелон». Среди
них есть замечательные, хоть и не столь известные у нас авторы: Флоран Шмитт, Марсель
Дюпре, Альбер Руссель, Шарль Кёклен, Жак Ибер, Анри Соге, Анри Барро, Анри Прюньер, Жак
Ривье, Ив Бодрие, Марсель Ландовский, Серж Нигг, Ролан Манюэль и т. д. Несколько женских
имен: Эльза Варен, Мадлен Рено, Анна Марли, Надя Буланже. Учесть всех, когда пишешь главу
о Франции или даже книгу, невозможно. Не хватит жизни, чтобы охватить, изучить, если не
всех авторов, то хотя бы часть их сочинений.
На фоне всех 420 французских авторов Тайефер и Дюрей входят, пожалуй, в первую двадцатку,
то есть, по сути, в первый «эшелон», во многом благодаря устойчивому имиджу лидерства
группы «Шести» в музыкальной культуре 20-х годов; Этим парадоксом я хочу подчеркнуть, что
существующее разделение композиторов на ранги во многом условно, а критерии относительны.
В названии данной статьи напрашивался вопрос: Жермена Тайефер, Луи Дюрей — это «второй
эшелон» «Шестерки»? В качестве оправдания несколько агрессивного и заземлённого названия
замечу, что эшелон (воинский) обычно ассоциируется с переброской армий во время военных
действий. В таком случае вообще трудно определить, кто важнее — первый или второй из
эшелонов? Они вместе делают единое дело, они — первый и второй — не могут друг без друга:
первый в авангарде событий, первым идет в бой, а второй его подпитывает, помогает,
подвозит снаряды и сменяет на поле битвы. В процессе разворачивания события второй может
сыграть решающую роль.
Напрашивалось и другое метафорическое название статьи с несколько эпатажным звучанием —
«Принцесса и коммунист», — имея ввиду их роль в социуме, по аналогии с фильмом «Красавица
и чудовище» или любимым Луи Дюреем балетом Шостаковича «Барышня и хулиган». Действительно
в свете сегодняшнего отношения к коммунизму, его идеалам Дюрей и впрямь выглядит несколько
угрюмым ортодоксом. Напротив, красавица Жермена воспринималась современниками как лучик
света. «Как хороша была собой юная Жермена Тайефер, когда я с ней познакомилась», —
восклицает Э. Журдан-Муранж. В оригинале добавлено: «Богиня!».
В книге «Моя счастливая жизнь» Дариус Мийо вспоминает, что в какой-то момент даже
увлекся ею, хотя ещё в детстве полюбил свою кузину Мадлен и спустя годы женился на ней. Но
до преклонных лет он сохранил к «принцессе» чувство нежной симпатии. В монографии о Мийо
Поль Коллар отмечал, что Жермену отличали «светлый, гармоничный облик, женственность,
изящество и шарм». «Белолицую, со имеющимся взглядом, с белокурой прядью волос,
ниспадающей на лоб, её действительно можно было назвать принцессой `Шестерки`. И шарм, и
красота. И нам, женщинам, было приятно знать, что одна из нас действительно
эмансипировалась, и притом до последнего предела», — свидетельствует Э. Журдан-Моранж.
линией в искусстве, сопоставляя чаще всего с Бертой Моризо из группы импрессионистов. В
статьях о художнице можно встретить рецензии, выражающие весь принципиальный негатив
взглядов по отношению к так называемому женскому искусству и эмансипации, характерный для
«свободной и демократической» Франции. Так, критик А. Вольф в разгромной, почти фарсовой
статье от 3 апреля 1876 года пишет: «Улица Лепелетье — несчастная улица. После пожара
оперы новое несчастье обрушилось на район. У Дюран-Рюэля открылась выставка, как
утверждают,... живописи. Наивный прохожий входит в здание, украшенное флагами, и перед его
изумленным взором открывается жестокое зрелище: пять или шесть объединившихся художников
(среди них одна женщина) — группа несчастных, зараженных амбицией, назначили свидание,
чтобы экспонировать свои произведения. Есть люди, которые лопаются от смеха перед этими
вещами! ... Пугающее зрелище человеческого чванства, доходящего до безумия». Он сравнивает
авторов новаторских полотен с больными доктора Бланша, известного в Париже владельца
психиатрической лечебницы. И после уничижительного «разбора» полотен Писсаро, Ренуара,
Дега замечает: «Есть в группе и одна женщина, как, кстати, во всех бандах маньяков. Ее
зовут Берта Моризо и любопытно присмотреться к ней. У неё женский шарм выражается
дебоширством ума в состоянии полного бреда..».
В начале 20-х годов композиторы группы «Шести» получали аналогичные рецензии, как и все
премьеры сочинений Сати. На самих концертах разыгрывались нешуточные побоища между
поклонниками и негодующими слушателями. В книге «Моя счастливая жизнь» (глава «Скандалы»)
Мийо вспоминает один из концертов: «Шум и крики начисто заглушили оркестр. Пришлось
вмешаться полиции, и с её помощью начали выводить публику с балкона. Мне доставляло
удовольствие видеть, как два полицейских вели критика газеты `Менестрели` господина
Бранкура... Мои родители были встревожены, и не потому, что они сомневались в достоинствах
моего произведения, — просто они опасались за моё будущее. Что касается меня, то я был
очень горд. Эта непосредственная реакция — искренняя и яростная — мне подавала надежду».
На спектакле гротескно-сатирического балета «Новобрачные на Эйфелевой башне» на текст
Кокто, совместного опыта всей «Шестерки» в духе «модного тогда движения Дада» скандал был
столь же неистовым, как на представлении «Парада» Сати: «Зрители гикали, свистели, в
первых рядах партера кричали: `Верните деньги`, — а писательница Рашильд выкрикивала: `И
ЭТО они сделали вшестером?`. Леон-Поль Фагр, разъяренный поведением этих `буржуа`, дошел
до того, что ударил тростью по лицу одного недовольного крикуна» . В отличие от откровенно
веселившихся Мийо или Пуленка, Жермена Тайефер переживала скандал как поражение. Её натура
требовала большей уравновешенности и гармонии, спокойного внимания и рассудительности со
стороны слушателя. Дюрею тоже претил буржуазный эпатаж по сугубо личностным качествам. Он
был человеком очень скромным, а в обожаемом им Сати его привлекала именно музыка Мэтра, а
не её скандальная «упаковка».
Жермену Тайефер и Луи Дюрея в этом смысле многое сближало: оба стыдились скандальных
выступлений товарищей по группе, оба прошли через пристрастие к творчеству Равеля и
Стравинского, через все искусы атональности и политональности, графику линеарного письма в
духе Сати, мюзикхольные и урбанистические увлечения «Шестёрки», а Дюрей ещё и через
увлечение «меблировочной музыкой» Аркейской школы, чтобы в дальнейшем пойти по своему
пути. Тайефер с середины 30-х годов склоняется к неоклассицизму, а Дюрей, в связи со
своими политическими взглядами, к массовым хоровым жанрам, то есть оба испытывают
«упрощение стиля». В отличие от Мийо, Пуленка, они не имели богатых родителей, испытали
материальные трудности, особенно когда оказались обремененными семьями. Оба чрезвычайно
серьезно относились к семье, детям и долгу перед ними —- в ущерб собственному развитию как
композиторов. У Дюрея появилась необходимость работать «не в той области» — дирижирование
хорами, аранжировки, обработки народных песен. В итоге... оба прожили долгую многогранную
жизнь (91 год), пережив всех товарищей по группе «Шести».
человека. Важны обстоятельства, историческая обстановка, объективные и субъективные
факторы — черты характера, энергетика, воля и целеустремленность, владение мастерством.
Жермена Тайефер родилась 19 апреля 1892 года в Нормандии, в Сант-Мор-Дес-Фосе, в семье
потомственных крестьян-фермеров. Уже в раннем возрасте обнаружились блестящие способности
девочки. В пять лет она сама учится играть на рояле и подбирать по слуху то, что играют
занимающиеся у педагога Евы Майер старшие сестры. Отметим для себя, что семья была
простая, но в доме был рояль и музыке учили всех семерых детей. Так было заведено у
французских фермеров. В шесть лет она уже без затруднений по памяти транспонировала в
любые тональности пьесы сестер. Но отец был категорически против профессиональных занятий
дочери музыкой, и мать постоянно спорила с ним. Под влиянием этих конфликтов в семь лет
Жермена сочинила пьесу «Ссора» в стиле Шумана, которую довела до масштабов цикла, так как
«баталии» родителей продолжались.
По настоянию матери Жермена Тайефер поступает в Парижскую консерваторию. Её учительница
по сольфеджио мадмуазель Майер была потрясена тем, что девочка, почти не знающая нот,
легко транспонирует сонаты Моцарта. Первые же значительные сочинения Жермены — Струнный
квартет и «Игры на открытом воздухе» для двух роялей — сделали её «модным композитором
того времени» . И сегодня Квартет Тайефер издают студии звукозаписи на одном диске вместе
с квартетами Дебюсси и Равеля, что говорит о высокой репутации этого раннего сочинения,
излучающего юность и вдохновение.
Ей очень нравились занятия по гармонии, полифонии, композиции, в концертмейстерском
классе, и она с блеском осваивала эти дисциплины. Хуже обстояли дела в классе оркестровки,
и Жермена решилась обратиться за помощью к Равелю, который жил в то время в Монфор
л`Амори, рядом с лесом Рамбуйе, известном многими историческими событиями. Мастер отнесся
к юной девушке-композитору с большой теплотой и дал согласие заниматься с ней
инструментоведением и оркестровым письмом. Для Жермены это были незабываемые дни. Равель
занимался с ней в маленькой комнатке, наполненной самыми дорогими для композиторами
вещами, таинственными предметами, к которым он относился почти с религиозным
благоговением. В перерывах они гуляли по лесу, музицировали, она играла ему наизусть
целиком балет «Петрушка» или фрагменты «Весны священной» Стравинского, своего второго
кумира юности после Равеля. Впоследствии она напишет пьесу «Посвящение Равелю», в одном
цикле с «Посвящением Рамо», считая их двумя столпами французской музыкальной культуры.
Консерваторию Жермена Тайефер закончила блестяще и была представлена к Римской премии. Но
в Рим она не поехала — и виной тому стал знаменитый, нашумевший «Парад» Сати. Она
отказывается от премии, которую в свое время долго добивался, но так и не добился Равель.
Её затягивает круговорот событий вокруг кружка Сати. И вместо Рима она с головой уходит в
эксперименты: концерты следуют один за другим... «Мы не нашли себе учителей в
консерватории, академиях и институтах. Мы не молились идолам салонов и эстетов. Но мы
нашли предшественника — ребёнка, взрослее нас, и он показал нам самые занимательные игры»
, — говорила она Э. Журдан-Моранж. Ежедневное общение с новыми друзьями не только
побуждает Тайефер к новым музыкальным исканиям, но и формирует её ум. Через Кокто она
знакомится с такими поэтами, как Фарг, Макс Жакоб, Жироду; с художниками — Пикассо,
Дёреном, Браком. Для «Новобрачных на Эйфелевой башни» она за три дня пишет вальс
телеграмм, продолжая работать над собственными сочинениями: двумя сонатами для скрипки и
фортепиано, первая из которых была исполнена Жаком Тибо и Альфредом Корто, Концертом для
арфы с оркестром, Концертом для двух роялей с оркестром, исполненным впервые ею самой и
Альфредом Корто в Америке. Концерт ей заказала княгиня Полиньяк, хозяйка одного из самых
престижных салонов в Париже. Главным покровителем Тайефер становится С. Дягилев, который
возлагает на неё большие надежды; ей помогает и заказывает сочинения знаменитая Шанель.
Пердрия, и первую оперу «Жил был маленький кораблик». С самого начала Жермена сочетала
композиторскую и исполнительскую деятельность. В 1926 году Тайефер впервые выехала в США.
Она выступала как иллюстратор с комиком Ральфом Бартоном, была представлена Чарли Чаплину
— и он предложил ей сопровождать его фильмы в Голливуде. Выступала с А. Корто с упомянутым
двойным концертом в концертах симфонических оркестров под управлением дирижеров
Кусевицкого, Ингельбрехта. Под влиянием Чаплина задумала комическую оперу с кинокадрами
вместо сценического действия и балет «Магический Париж» по либретто Лиз Деарм.
На обратном пути в Европу в 1929 году на пароходе она знакомится со своим будущим мужем,
в 1931 году у неё уже рождается дочь. Теперь интенсивность творчества её падает: «Чувство
долга и страстная любовь к своим близким так сильно меня захватили, что приходилось часто
отказывать себе в радости творчества. Мне не удалось высказать многого... и это грустно».
Другая причина снижения творческой активности — активная исполнительская деятельность
Тайефер.
Тем не менее в этот период она создает ряд значительных произведений. Среди них —
«Кантата о Нарциссе» на стихи поэта-неоклассика Поля Валери. Это было её первое
неоклассическое произведение — простая, ясная, гармоническая по форме, воздушная по
образному строю музыка. В 30-е годы она пишет так же Балладу для фортепиано и оркестра,
Второй струнный квартет, пьесы для фортепиано соло, концерт для фортепиано с оркестром,
фортепианное сочинение «Новеллы Цитеры» (задумано как продолжение «Острова радости»
Дебюсси). В 1934 году создан также Кончерто гроссо для двух фортепиано, хора и оркестра, в
1936 — Концерт для скрипки с оркестром. Начавшаяся война заставляет её вновь отправиться в
Америку в 1940 году. Здесь продолжается её исполнительская деятельность в союзе с
Альфредом Корто, Жаком Тибо, Артуром Рубинштейном, Маргаритой Лонг, Рикардо Виньесом —
элитой французского исполнительского искусства XX века.
В 1946 Жермена вернулась в Париж. Ей уже 54 года. В послевоенные годы она сочиняет Музыку
документов по архивам Сопротивления, создает пять опер буфф и три балета. В 1953 году
появляется Соната для арфы, в 1956-м — Партита для фортепиано в неоклассическом стиле на
подлинные народные мелодии, «Посвящение Рамо» для двух фортепиано.
Особая область её творчества — сочинения для детей. Часто это программные пьесы во
французском духе. В них ощущается забота о графичности фактуры, четкой форме, жанровой
основе, доступности языка. Тайефер не чужда была и педагогическая деятельность. Она с
юности до 78 лет работала в Школе канторум, Школе Эльзаса.
Жермена Тайефер была награждена орденом Почетного легиона, большым национальным призом и
орденом французской академии, удостоена звания академика в пяти академиях мира, большого
приза Сити деловых кругов Парижа, большого приза Италии за оперы-буффа.
Быть может, она не всё сказала в своем творчестве, но безусловно одно: это талантливый,
выдающийся автор, сочинения которого издаются и переиздаются, записываются всё новые диски
с ее фортепианной музыкой, балетными постановками. Стиль Тайефер отличает богатый
мелодизм, опора на национальный фольклор, яркие гармонические краски (основанные на чертах
политональности и диссонантной диатоники), интересная оркестровка. А блестящий пианизм,
владение всем арсеналом фортепианной техники XX столетия — её «фирменное» качество.
Думается, что и Дюрей, и Тайефер оставили значительный след в искусстве Франции и мировом
искусстве XX века. Они охватили разные жанры, отразили значительные образные пласты в
своем наследии, а отдельные их сочинения, несомненно, вышли далеко за пределы «второго
ряда», сохраняют и сегодня свежесть, неповторимость творческой мысли, аромат вдохновения и
истинно французского совершенства.
Калошину немножко знал, знаю, что она работала и в Москве (кажется, в министерстве
культуры? вот это как раз не точно), и в Ростове, Галина, здравствуйте, если помните!