Посвящено жене композитора балерине Зинаиде Александровне Судейкиной.
История написания пьесы.
Они познакомились весной 1924 года. Ему – двадцать четыре, ей – двадцать два. Она – Зинаида Александровна Судейкина из знаменитого дворянского рода, выпускница хореографического училища. Он представился ей как мало кому известный композитор, окончивший Харьковскую консерваторию, не один год проработавший у Синельникова и в других театрах.
Фактически оба только начинали. Изрядно поиздержавшись в Москве, оказались в одной концертной бригаде, собиравшейся, как бы сегодня сказали, на «чёс». То есть, если повезет и найдется спрос, полгода обслуживать «неорганизованных курортников», выступая в пансионатах, санаториях и парках Южного берега Крыма. Она – в качестве балерины с сольным номером, он – аккомпаниатор опять же всех номеров.
На первой репетиции он сел за рояль и спросил ее:
– Что вы будете танцевать?
– «Кукольный вальс» Делиба из «Коппелии».
– Отлично, – сказал он, – но мне кажется, вам нужно что-то более острое. Может быть, даже характерное. Тем более что лирическая балетная пара у нас уже есть.
– Вы можете мне что-то предложить? – Она улыбалась, и ее светло-русые волосы отливали золотом. – Извините мою нескромность, но хотелось бы узнать, почему у вас такое необычное имя – Дуня?
– Это только для друзей, – ответил он. – Чтобы не произносить мою длиннющую фамилию Ду-на-ев-ский, они просто говорят «Дуня». Если хотите, зовите и вы меня так.
А на следующий день принес свою танцевальную пьесу «Кукольный марш»:
– По-моему, это то, что у вас отлично получится!
На нотах он написал – «Моей золотой Бобочке». Через год женщина, получившая это имя, стала его женой.
«Моя родная, моя любимая, моя единственная Бобонька! Какая сотня каких женщин может заменить мне один твой золотой волос?! – писал он. – Я люблю тебя настоящей, крепкой любовью, привязан к тебе всем своим существом, всем сердцем. И это дает мне непоборимую веру в тебя. Твой Дуня».
(Цитируется по книге Скороходова `Леонид Утесов. Друзья и враги`).
Andrew_Popoff
(10.07.2021 23:14)
Довольно слабая пьеса. То Шуберт промелькнёт, то Мусоргский. Странно, Дунаевский яркий и одарённый композитор.
Andrew_Popoff
(10.07.2021 23:20)
Anonymous писал(а):
Посвящено жене композитора балерине Зинаиде Александровне Судейкиной.
По собственному опыту знаю, очень трудно написать пьесу для любимого человека. Обычно ерунда какая-то получается. Наверное, тут суть в том, что то, что пока чувство живо, невозможно подвергнуть его анализу, логике, холодному расчёту - слишком вкусно блюдо, чтобы рисовать с него натюрморт. Вот, если бы они расстались, прошло бы много лет - тогда да, возможно получилось бы.
Anonymous
(10.07.2021 23:22)
Andrew_Popoff писал(а):
Довольно слабая пьеса. То Шуберт промелькнёт, то Мусоргский. Странно, Дунаевский яркий и одарённый композитор.
Эта пьеса и др., которые я добавил, собраны Наумом Шафером. Все сочинения эти были играны в доме Булгаковых.
Вот, что пишет Шафер:
В доме Булгаковых Дунаевского ценили и любили. Из дневника жены писателя, Елены Сергеевны, мы узнаём, какое пиршество музыки начиналось в их доме, когда приезжал Исаак Осипович. Анализируя свои ощущения, она записывает, что Дунаевский производит на неё впечатление `человека художественной складки, темпераментного, загорающегося и принципиального - а это много значит!`
Какие же произведения композитор играл в доме Булгаковых? Об этом он рассказал много лет спустя в письме от 17 февраля 1953 года к музыковеду Д.М. Персону. Упомянув в первую очередь плясовую из кинофильма `Искатели счастья`, Дунаевский далее продолжает:
`Между прочим, именно Булгаков укрепил меня в мысли, что Дунаевским я стал не в 27-ом и не в 34-ом, а ещё тогда, когда носил гимназическую форму и испекал вальсики для всяких женичек, милочек, розочек и эксперементировал на одну и ту же тему в разных танцевальных ритмах. Представьте, ему это всё нравилось: и прелюдии, и сарабанды, и гавайская экзотика, и хаотически-лунные мелодии `доциркового` периода, и даже те пустячки, которые я когда-то дарил Зине для домашнего употребления... И всё примеривал к `Рашели`, спросил, нельзя ли тему французской шансонетки использовать во второй картине, то есть в канкане. Ну а его жену-колдунью я околдовал своими новейшими вальсами, в том числе тем, который был отвергнут Александровым. О вальсе из `Половчанских садов` она сказала: `Ему место не там, это - вальс Турбиных`. `Клянусь вам, - ответил я ей, - что ваша похвала мне дороже вот этого ордена.
- `Тс-сс, - приложила она палец к губам. - Не так громко. Сыграйте вальс из `Детей капитана Гранта`, он лучшие даже `половчанского``...
`Пустячки` Зине - это как раз Кукольный марш и Менуэт. Шафер обнаружил и снял копии этих сочинений в собрании сына композитора Евгения Исааковича.
История написания пьесы.
Они познакомились весной 1924 года. Ему – двадцать четыре, ей – двадцать два. Она –
Зинаида Александровна Судейкина из знаменитого дворянского рода, выпускница
хореографического училища. Он представился ей как мало кому известный композитор,
окончивший Харьковскую консерваторию, не один год проработавший у Синельникова и в других
театрах.
Фактически оба только начинали. Изрядно поиздержавшись в Москве, оказались в одной
концертной бригаде, собиравшейся, как бы сегодня сказали, на «чёс». То есть, если повезет
и найдется спрос, полгода обслуживать «неорганизованных курортников», выступая в
пансионатах, санаториях и парках Южного берега Крыма. Она – в качестве балерины с сольным
номером, он – аккомпаниатор опять же всех номеров.
На первой репетиции он сел за рояль и спросил ее:
– Что вы будете танцевать?
– «Кукольный вальс» Делиба из «Коппелии».
– Отлично, – сказал он, – но мне кажется, вам нужно что-то более острое. Может быть, даже
характерное. Тем более что лирическая балетная пара у нас уже есть.
– Вы можете мне что-то предложить? – Она улыбалась, и ее светло-русые волосы отливали
золотом. – Извините мою нескромность, но хотелось бы узнать, почему у вас такое необычное
имя – Дуня?
– Это только для друзей, – ответил он. – Чтобы не произносить мою длиннющую фамилию
Ду-на-ев-ский, они просто говорят «Дуня». Если хотите, зовите и вы меня так.
А на следующий день принес свою танцевальную пьесу «Кукольный марш»:
– По-моему, это то, что у вас отлично получится!
На нотах он написал – «Моей золотой Бобочке». Через год женщина, получившая это имя,
стала его женой.
«Моя родная, моя любимая, моя единственная Бобонька! Какая сотня каких женщин может
заменить мне один твой золотой волос?! – писал он. – Я люблю тебя настоящей, крепкой
любовью, привязан к тебе всем своим существом, всем сердцем. И это дает мне непоборимую
веру в тебя. Твой Дуня».
(Цитируется по книге Скороходова `Леонид Утесов. Друзья и враги`).
одарённый композитор.
Александровне Судейкиной.
любимого человека. Обычно ерунда какая-то получается. Наверное, тут суть в том, что то,
что пока чувство живо, невозможно подвергнуть его анализу, логике, холодному расчёту -
слишком вкусно блюдо, чтобы рисовать с него натюрморт. Вот, если бы они расстались, прошло
бы много лет - тогда да, возможно получилось бы.
то Мусоргский. Странно, Дунаевский яркий и одарённый композитор.
которые я добавил, собраны Наумом Шафером. Все сочинения эти были играны в доме
Булгаковых.
Вот, что пишет Шафер:
В доме Булгаковых Дунаевского ценили и любили. Из дневника жены писателя, Елены
Сергеевны, мы узнаём, какое пиршество музыки начиналось в их доме, когда приезжал Исаак
Осипович. Анализируя свои ощущения, она записывает, что Дунаевский производит на неё
впечатление `человека художественной складки, темпераментного, загорающегося и
принципиального - а это много значит!`
Какие же произведения композитор играл в доме Булгаковых? Об этом он рассказал много лет
спустя в письме от 17 февраля 1953 года к музыковеду Д.М. Персону. Упомянув в первую
очередь плясовую из кинофильма `Искатели счастья`, Дунаевский далее продолжает:
`Между прочим, именно Булгаков укрепил меня в мысли, что Дунаевским я стал не в 27-ом и
не в 34-ом, а ещё тогда, когда носил гимназическую форму и испекал вальсики для всяких
женичек, милочек, розочек и эксперементировал на одну и ту же тему в разных танцевальных
ритмах. Представьте, ему это всё нравилось: и прелюдии, и сарабанды, и гавайская экзотика,
и хаотически-лунные мелодии `доциркового` периода, и даже те пустячки, которые я когда-то
дарил Зине для домашнего употребления... И всё примеривал к `Рашели`, спросил, нельзя ли
тему французской шансонетки использовать во второй картине, то есть в канкане. Ну а его
жену-колдунью я околдовал своими новейшими вальсами, в том числе тем, который был
отвергнут Александровым. О вальсе из `Половчанских садов` она сказала: `Ему место не там,
это - вальс Турбиных`. `Клянусь вам, - ответил я ей, - что ваша похвала мне дороже вот
этого ордена.
- `Тс-сс, - приложила она палец к губам. - Не так громко. Сыграйте вальс из `Детей
капитана Гранта`, он лучшие даже `половчанского``...
`Пустячки` Зине - это как раз Кукольный марш и Менуэт. Шафер обнаружил и снял копии этих
сочинений в собрании сына композитора Евгения Исааковича.