1. Allegro ma non troppo
2. Larghetto
3. Finale (Allegro molto)
|
Скачать ноты 
1. Allegro ma non troppo
2. Larghetto 3. Finale (Allegro molto)
Любовь Брук
(фортепиано)
,
Марк Тайманов
(фортепиано),
Арнольд Кац
(дирижер), Симфонический оркестр Ленинградской государственной филармонии
|
||
Союзе в 64 году знали об этом концерте.
Шнеерсона по живой и мёртвой музыке. Интерес был широкий.
по живой и мёртвой музыке. Интерес был широкий.
и мёртвой` вышло в 1960. Второе издание, расширенное и дополненное, вышло в 1964. Когда я
в конце 60х приобрела книгу в букинистическом (вот не помню, какое издание), она была
изрядно попользована.
по живой и мёртвой музыке. Интерес был широкий.
до сих пор. Случай занятный: с одной стороны, книга демонстративно, начиная с названия -
`просоветская` (иначе не прошла бы цензуру), с другой - это одна из немногих доступных
тогда работ, из которой можно было что-то узнать о западной музыке нового времени, о
`модерне`, услышать имена крупнейших композиторов (возможно, это было связано с
послаблением 60-х г.г.,было признаком `оттепели`), узнаттьимена, о которых любители
музыки вроде меня просто не знали. Помню, как именно в книге Шнеерсона я встретил
озадачившую меня фразу. Автор написал; (цитирую по памяти) `Даже такой столп западного
модернизма как Стравинский...`. Я недоумевал;`столп? Крупный, знаковый композитор? Почеу
же о нем ничего не известно?`. Книжка Г.М.Ш. была тогда для мня настольной, я постоянно в
ней копался...
требования цензоров. Может он прекрасно понимал, что нам не время было оценить точность
заключенной в названии. Но зависимость композиторов от требования живости музыки сыграло
им добрую службу. Все кто кочевряжился и эпигонствовал западу - где они? Те же Денисов и
Шнитке не избежали этого `оживления`. Зато хваленый запад остался в русле дешевых
инсталяций. Такие звездочки, как Саинхо браво дурачили падкий на дешевый эпатаж запад.
Впрочем, оба - и запад и восток академической культуры остались в стороне от рождения
нового языка, нового мироощущения в проращивании музыкальной ткани. Единственно, что
образная часть, репрезентирующая эту `субкультуру` явно носит демонический характер,
которую Шнеерсон метко квалифицировал, развить это не смог и по причине недостатка
аналитического багажа, да и по причине также цензурируемого инструментария `различения
духов`, что остается доселе уделом богословия (где, кстати, наблюдается тоже недостаток,
только в элементарной музыкальной грамоте) Отсюда, высказывание преподобного Исихия (`к
Фердулу`) - `дерзость - удел демонов`. Все смертные грехи к рок-культуре можно свести лишь
к дерзости ВО ВСЕМ. Уж какая действительность - таково и Художественное Освоение. Метод
формообразования здесь независим и крайне поучителен всем умникам от Шнеерсона по сию
пору. Простите.
Случай занятный: с одной стороны, книга демонстративно, начиная с названия -
`просоветская` (иначе не прошла бы цензуру) ...
90-х гг XX в. я будучи сначала учащимся музучилища, затем студентом вуза, собирал в
книжных (либо выписывал, или глядел в библиотеках) всевозможные сб. вида `Кризис
буржуазной культуры и музыка`. Их было достаточно много. И благодаря таким исследованиям
сумел вычленить ряд явлений, которые оказались важными для своего становления... :)
господин Шнеерсон ..
и сталкивался с ним в редакции журнала `Советская музыка`), который в те времена лидировал
в деле пропаганды `соцреализма` и борьбы с `мертвой музыкой`, конечно,глубоко
коньюнктурна. Но речь о том, что даже такая книга была в те годы источником интересной
информации (под которой надо понимать не`антимодернистские выкруты Г.М., а фактические
данные, которые были интересны, независимо от идеологического соуса, под которым они
подавались.
стороне от рождения нового языка, нового мироощущения в проращивании музыкальной ткани.
Единственно, что образная часть, репрезентирующая эту `субкультуру` явно носит
демонический характер, ...
родил новый язык, мироощущение, прорастил музыкальную ткань?
А в чем состоит `явный демонический` характер образной части, репрезентирующей
`субкультуру`? Вы демона видели хотя бы раз?
Фердулу`) - `дерзость - удел демонов`. Все смертные грехи ... можно свести лишь к дерзости
...
православных догматах.
Любая новация - дерзновенна в известной мере. Христос был дерзок. Эйнштейн и Лоренц
надерзили Ньютону. Бруно Дж. надерзил католическим догмам о строении вселенной. Моцарт
дерзко `препарировал` оперное искусство. Зрелый Бетховен был совершенно дерзким во всем.
Прокофьев, Стравинский... Они все в аду?
музыку?
католических, ни в православных догматах.
Любая новация - дерзновенна в известной мере. Христос был дерзок. Эйнштейни...
правы - любой новатор дерзок. Переступая границу привычного, он осознанно бросает вызов
старым представлениям. Но надо ли в связи с этим вводить и обсуждать в качестве термина
понятие `дерзости`? И при чем здесь религиозные догматы и понятие греха? Христос, конечно,
был дерзок, но в том же смысле были дерзки любые гении - в науке, искусстве, философии,
военном деле, политике...Конечно, гений, совершающий прорыв в своей области поиска,
творчества, это возмутитель спокойствия и - с точки зрения рутинера - вероотступник,
грешник.Порой новаторов и на костре жгли... Но - не разбив яйца, яичницу е изжаришь...
католических, ни в православных догматах.
Любая новация - дерзновенна в известной мере.
Моцарт дерзко `препарировал` оперное искусство. Зрелый Бетховен был совершенно дерзким
во всем. Прокофьев, Стравинский...
чадо` говорят о совсем другом восприятии этого слова на протяжении многих веков.
Синонимичность дерзости и хамства появилась, наверное, в русской литературе конца
19-начала 20 века. В советской, в том числе, детской она как раз синонимична вызывающему
поведению.
А ранее была синонимом смелости, решительности, новаторства. Здесь же и дерзновение как
стремление к новым вершинам, в частности - к знаниям.
У Ломоносова дерзость и его производные означают стремление, попытку, реализацию воли.
`Препарированием` оперного искусства чуть раньше Моцарта серьёзно занялся Глюк.) По части
дерзновенности добавила бы сюда и Рахманинова. Но тогда и Скрябина надо, а у меня с ним -
прохладно. Разве что барокко в музыке было не очень дерзновенным, хотя одного Баха взять,
как дерзновенного попирателя традиционных гармонических устоев, и с ним ещё найдутся
дерзающие. А уж романтики так надерзили.)
В целом Вы совершенно правы.
Рахманинова. Но тогда и Скрябина надо, а у меня с ним - прохладно.
определили сюда именно Рахманинова и как-то выделили, в то время как его принято считать
традиционалистом (в противоположность ряду композиторов - `патентованных` новаторов, в
числе которых как раз Скрябин, например). То есть мне-то приятно, я считаю Рахманинова
художником, живо воспринимавшим флюиды времени и веяния новых эстетик (до какой-то
границы, конечно, но всё же), как бы он сам не позиционировал себя антимодернистом. Он (в
отличие от практически всего Метнера и Скрябина) по некоторым пунктам, для меня, по сути
выходит за рамки тяготений типичного мировоззрения Серебрянного века. Как будто
сказывается некоторая реалистическая закалка и трезвый взгляд на вещи... Мне
представляется, что Рахманинова в принципе не интересовало принадлежать к какому-либо
направлению. Фактически, он, неизменно придерживаясь изначально и навсегда воспитанного в
нём культурного стержня, просто использовал в материал то, что готов был воспринять и то,
что требовалось для выражения его мыслей. Поэтому-то, в отличие от многих и многих
современников, в его творчестве, в этом смысле, нет никакой декларативности (последним он
напоминает мне Шопена - в противоположность Листу и Шуману - и, кстати, горячо любимого им
Чайковского, от коего, может быть и воспринял эту ментальную черту). Но тут мы выходим к
вопросу о дерзновенности - если она тут и есть, в её первородном значении, то она как бы
не видна, так как не является транслируемым слушателю предметом высказывания. Поэтому в
отношении Рахманинова эпитет `дерзновенный` не является таким ожидаемым. Вот меня и
заинтересовало то, что Вы его в пример привели!.. Очень ожидаю обратную связь с Вашими
мыслями! Упомянув Рахманинова, Вы попали под моё пристальное внимание (очень люблю этого
композитора!):)!
Рахманинова и как-то выделили, в то время как его принято считать традиционалистом Поэтому
в отношении Рахманинова эпитет `дерзновенный` не является таким ожидаемым. Вот меня и
заинтересовало то, что Вы его в пример привели!..
внимание, значит. Ну, что же - благодарю.)
Слова ``патентованных` новаторов` по отношению и к Скрябину, и к кому бы то ни было,
режут неимоверно. Разве они принадлежат неживой материи, созданной руками человека? А всё
остальное мне созвучно. Скрябину, как мне кажется, больше всего подошла именно дерзость в
ее хорошем смысле слова, как постепенное разрушение привычных гармонических основ, ведущих
в будущем к расширению тональности и уже приводящей к грани с атональностью.
А Рахманинов, при всей своей традиционности именно дерзновенен, но уже согласно другому
определению. Мне здесь ближе трактовка св. Феофана Затворника, который под дерзновением
понимает высшую степень упования, когда происходит `сорастворение силы Божьей с силами
человека`.
Ну а чисто формально новатором он был в форме концертов (2 и 3) и в индивидуальном`
прочтении жанров прелюдии, этюда, музыкального момента. Симфонические танцы имеют ли
аналог? Или на момент написания Симфония-кантата `Колокола`? Духовная музыка - отдельная
тема для разговора, и там он, соблюдая каноны православных литургических песнопений,
выходит далеко за их рамки, ничего, в сущности не ломая. Не дерзко, нет. Но дерзновенно.
(ИМХО)
Рахманинов - Ваш Главный композитор (не хочу использовать пошловатое `кумир`)... И давно
хотел как-то дать Вам понять, что это случай «рыбак рыбака»…
Я ведь тоже `рахманиновец`, музыка СВР не просто мне `нравится`, он вообще важен,
нужен мне по жизни, он – важная часть моего мировосприятия. Тут, на форуме, как-то раз
усилиями одного персонажа был развернут глупейший, или точнее сказать подлейший,
провокационный диспут на тему «В музыке Рахманинова нет ничего русского».
Рахманинов не совершил каких-либо открытий, язык его музыки традиционен для его
времени, он, слава богу, не писал вариаций на тему «Камаринской», не интересовался
локальным колоритом, не плясал вприсядку, но духовная суть его произведений, суровая,
несуетная красота их поэтики – как ни у кого, быть может, из русских композиторов выражает
существо национального русского характера.
Когда слушаю 2-ю Симфонию (особенно у Голованова и Светланова), всегда вспоминаю
Лермонтова: «Но я люблю – за что, не знаю сам - ее степей холодное молчанье, ее лесов
безбрежных колыханье, разливы рек ее, подобные морям…». Это очень, очень по-рахманиновски.
Скажу, быть может странное, но для меня и 2-я симфония и многое другое у СВР
(Всенощная, Литургия!) – выраженная музыкальными средствами «русская идея», идея
сохранения русской национальной идентичности.
именно дерзновенен, но уже согласно другому определению. Мне здесь ближе трактовка св.
Феофана Затворника, который под дерзновением понимает высшую степень упования, когда
происходит `сорастворение силы Божьей с силами человека`.
ответ. На счёт `патентованных` - из песни слова не выкинешь, но с этим я бы легко
расстался, это просто более вычурный вариант определения `признанный` или, скорее,
`заверенный`... Я эту модную замену знаю, и она пролезла тут в моё изъяснение, доставив
при том дискомфорт мне самому же, но так бывает... Как когда хочешь сыронизировать, а
вместо острОты выдуваешь что-то нескладное из плоского материала текущих соображений.
Надо, однако, лучше следить за собой. Я понял, наконец, что Вы имели в виду, и тут я
согласен, это мне близко. Да, у Рахманинова это духовная напряжённая жизнь, безусловно,
часто выступает побуждающим импульсом к рождению, прорастанию смыслов и их внешнего
музыкального воплощения. И это запечатлевается во всех этих гибких и подробных
интонационных подвижках, размещённых в разных голосах, постоянно как бы доразвивающих всё
дальше и полнее эти самые смыслы: получается словно отпечаток движений души,
сопровождающих какое-то размышление (так часто у него, оттого-то весьма рельефно
проступает и само размышление). Это неполное наблюдение, и, наверное, не всей его музыки
касается (не везде же только раздумье, бывает ещё и действие; впрочем, в интонационных
ответвлениях, гармонических подвижках и т.д. неизменно читается отношение, переливы
эмоциональной рефлексии), но, как мне кажется, в этом и кроется причина столь
захватывающего вовлечения в то, о чём Вы написали, что наполняет эту музыку.
симфония и многое другое у СВР (Всенощная, Литургия!) – выраженная музыкальными средствами
«русская идея», идея сохранения русской национальной идентичности.
уже очень давно устойчиво обретаю некую душевную идентичность в музыке Рахманинова. Правда
позже на верхушку предпочтений пробрался и Шостакович. Я заметил, когда, например, бывает
плохо, то бремя самых тяжких размышлений хорошо вытаскивает на себе Шостакович, а
Рахманинов вслед живой струёй душевных вибраций приводит в волнение и размягчает,
разгоняет скорби (хотя, конечно, музыка Рахманинова и сама способно вместить в себя самые
глубокие переживания).
И этот композитор (Рахманинов), как я наблюдал, имеет как раз очень высокий потенциал с
точки зрения, как бы это сказать, родственности, впечатления сущностной тождественности
его музыки и душевного и психологического естества человека, во всяком случае русского.
Конечно, Рахманинов русский композитор и выразил русскость в разных ипостасях, не
прибегая, как Вы заметили, к демонстративно-национальным формам выражения. Там у него
глубокий синтез романсовости, архаики, модерна и ещё, конечно т.н. низких жанров (о
последнем можно живо развить и проследить, как часто у него проходит формула фактуры
танцевальных пустячков, даже в местах вполне серьёзных и не пародирующих
намеренно-обличительно что-нибудь такое; то ли это ирония...). А уж на счёт национальной
русской идеи - помню, давно Вы как-то тоже так выразились о Второй симфонии, и в конечном
итоге, я так её и воспринимаю и нашёл тому много подтверждений в музыке, там же по форме
даже взять, мотивное зерно вступления через реализацию в главной партии, и далее
пронизывая всё сочинение, становится лейтмотивом - носителем как раз идеи некой, а по
музыке это - мотив неизбывной русской сдержанной скорби, смирения, может быть, думы и,
конечно, духовной сосредоточенности, глубины, а это всё и есть стержень того, что принято
считать основой русского характера. Который мотив в конце проводится победоносно в форме
словно хорового гимна в коде финала. Он знал, что и зачем он тогда делал, я думаю. Ведь
про себя я эту симфонию называю также `1905 год в версии Рахманинова`. Драматургическая
логика разработки первой части вполне подводит к такой программе, Вы не находите? Вплоть
до взмаха платком командира строя солдат и взмаха стволов перед роковым залпом... И эта
симфония, может быть, служила для автора словом отстаивания тех основ, которые нужно было
сохранить. Такие мысли...
понятным. Рахманинов мне духовно близок, но не СВР единым… Люди, сосредоточившиеся на
каком-то одном композиторе, всегда вызывают у меня жалость, а то и тревогу. Я уж не
говорю о случаях когда говорят: «Я слушаю только Баха, у меня весь день звучит ХТК». Это
– клиника. Нормальный человек, живущий в реальном мире, многосторонне с ним связан, и тот,
кто слушает только Баха, Баха не знает. «Чистый», синусоидальный тон, лишеннй призвуков,
обертонов, тембрально гол и подобен черно-белой репродукции ярко живописного цветного
полотна… Впрочм, всякие крайности плохи: не понимаю людей (не профессионалов), постоянно
слушающих очень много и жадно разной музыки ; чаще всего это признак неразборчивости,
несформированности вкуса…
Рахманинов и Шостакович… Как-то трудно сравнивать. Язык, мягко говоря, весьма
различен, что до смыслов… Рахманинов не был, подобно ДДШ, отразителем времени, социальным
чувствилищем, при том, что его собственная жизнь, ощущение времени в его музыке безусловно
отражались, и отражались очень сильно. Можноли связать 2-ю симфонию с событиями 1905
года? Сопоставление для меня неожиданное, тем более, что есть 11-я симфония… Если поискать
какие-то глубинные, психологические связи СВР и ДДШ, не знаю… При известных оговорках, с
натяжкой, что-то рахманиновское есть в ларго из 6-й симфонии, в первой части квинтета, в
поздних квартетах…
безусловно, часто выступает побуждающим импульсом к рождению, прорастанию смыслов и их
внешнего музыкального воплощения. И это запечатлевается во всех этих гибких и подробных
интонационных подвижках, размещённых в разных голосах, постоянно как бы доразвивающих всё
дальше и полнее эти самые смыслы...
можно отнести к любому из романтиков - и к Шуману, и к Шопену, и к Сен-Сансу. `Подвижки` -
немного странно для меня звучит, свежее определение. У Вас, вообще, интересная речь, точно
соединяющая компоненты разных линий - эмоционального содержания, голосоведения,
формообразования - но очень причудливо, не соединяя, а скорее, комбинируя. В неё нужно
вникать.
`во всех этих гибких и подробных интонационных подвижках, размещённых в разных голосах,
постоянно как бы доразвивающих всё дальше и полнее эти самые смыслы: получается словно
отпечаток движений души, сопровождающих какое-то размышление...`
Я просто, как музыковед, люблю, когда о музыке говорят попроще и посердечнее. Уж не
взыщите.))
католических, ни в православных догматах.
Любая новация - дерзновенна в известной мере. Христос был дерзок. Эйнштейн и Лоренц
надерзили Ньютону. Бруно Дж. надерзил католическим догмам о строении вселенной. Моцарт
дерзко `препарировал` оперное искусство. Зрелый Бетховен был совершенно дерзким во всем.
Прокофьев, Стравинский... Они все в аду?
хоть и однокоренные. Святые имеют дерзновение в молитве и никогда не позволят себе
дерзости. Даже прокоммунистические лозунги различали: `Дерзайте!, но не: `Дерзите!` И,
если дать себе труд вникнуть в суть этих понятий, то уж смертный грех гордыни, впервые
ярко продемонстрированный Люцифером, был ни чем иным, как неслыханной дерзостью со стороны
Божией твари. Это не мелочь. При многих достоинствах музыкальной генерации `рока`,
фундаментом его морали остается дерзость. Она трудно обнаруживается во многих своих
проявлениях, потому что термин уж больно безобидно представляется в обиходе. Из-за
семантической невнятности термина академическое музыковедение так и не решается разуть
свои уши и за очевидной, гремящей дьяволиадой не различает порождение совершенно иного
музыкального языка, открывшего `неслыханные доселе` (Стравинский) глубины звуковых реалий.
Простите.