Интересно было бы узнать, по каким причинам Татьяна Сергеева обратилась вдруг к таким редкостям, как творчество Николая Рубинштейна. Эта полька создана где-то в 1860-е годы. Тогда существовало несколько разновидностей полек. Мне кажется, эта - не что иное, как polka folichon (фолишон).
Mikhail_Kollontay
(11.08.2023 10:36)
Musicologist писал(а):
Интересно было бы узнать, по каким причинам Татьяна Сергеева обратилась вдруг к таким редкостям, как творчество Николая Рубинштейна. Эта полька создана где-то в 1860-е годы. Тогда существовало несколько разновидностей полек. Мне кажется, эта - не что иное, как polka folichon (фолишон).
Я занимался немного фортепианным творчеством Николая Рубинштейна - это большая редкость. Страшно сказать, но весьма интереснее Антона, которым тоже позанимался. Есть легенда об оценке Листом двух братьев, еще мальчиков: талант (Антон), гений (Николай). Как бывает, Николай так и не `централизовал` свою гигантскую личность, глупо (по легендам) погиб и т.д. Ну бывает такое. У Антона к концу, когда финтифлюшки успехов, опер, славы и салонов для него стали меркнуть, тоже появляются протуберанцы, уже далеко в сотых опусах. Но больше мы знаем его ранним, да и позднее... не померещилось ли.
Таня молодец!!
Musicologist
(11.08.2023 12:44)
Mikhail_Kollontay писал(а):
Как бывает, Николай так и не `централизовал` свою гигантскую личность, глупо (по легендам) погиб и т.д.
Одну из легенд приходилось как-то слышать, но она показалась уж чересчур фантастической (якобы, он пострадал в какой-то потасовке, да так, что не мог оправиться от последствий). Но то, что старший брат завидовал его одаренности, в этом не приходится сомневаться.
Mikhail_Kollontay
(11.08.2023 15:33)
Musicologist писал(а):
Одну из легенд приходилось как-то слышать, но она показалась уж чересчур фантастической (якобы, он пострадал в какой-то потасовке, да так, что не мог оправиться от последствий). Но то, что старший брат завидовал его одаренности, в этом не приходится сомневаться.
По преданию моск.консерватории (НР же был директором), он согрешил с какой-то девчонкой, пришел ее брат в кабинет и, армейский офицер, отлупил паскудника так, что того вылечить не смогли. Рассказывала Горностаева.
Musicologist
(11.08.2023 16:15)
Mikhail_Kollontay писал(а):
По преданию моск.консерватории (НР же был директором), он согрешил с какой-то девчонкой, пришел ее брат в кабинет и, армейский офицер, отлупил паскудника так, что того вылечить не смогли. Рассказывала Горностаева.
Спасибо большое за уточнение, скорее всего, это та самая история, гуляющая в стенах альма матер долгие годы.
Колоритное интересное описание манер Ник. Григ. оставил А.Амфитеатров.
НГ «спал на ходу, пользуясь каждою свободною минутою, чтобы
наверстывать свои бессонницы — днем от непомерной артистической и административной работы, ночами — от непомерного карточного азарта в Английском клубе и Артистическом кружке и от кутежей у Яра, в Стрельне, в цыганских Грузинах.
— Вам — что? — слышу ленивый вопрос.
В неописуемом волнении называю себя, лопочу нескладицу: пение... учиться...
Рубинштейн невозмутимо слушает мои заикания. От него пахнет одеколоном и сигарой.
Вдруг — ни слова мне не ответив, молча, — как хватит он меня кулаком в грудь!.. Ни с того, ни с сего! Изо всей силы!.. Если я не пошатнулся, то единственно потому, что уж очень был изумлен...
А он гнусит, сося сигару и окуривая меня:
— Ничего... Грудища здоровая... Можете учиться...
И отходит — к следующему ожидателю...»
редкостям, как творчество Николая Рубинштейна. Эта полька создана где-то в 1860-е годы.
Тогда существовало несколько разновидностей полек. Мне кажется, эта - не что иное, как
polka folichon (фолишон).
Татьяна Сергеева обратилась вдруг к таким редкостям, как творчество Николая Рубинштейна.
Эта полька создана где-то в 1860-е годы. Тогда существовало несколько разновидностей
полек. Мне кажется, эта - не что иное, как polka folichon (фолишон).
немного фортепианным творчеством Николая Рубинштейна - это большая редкость. Страшно
сказать, но весьма интереснее Антона, которым тоже позанимался. Есть легенда об оценке
Листом двух братьев, еще мальчиков: талант (Антон), гений (Николай). Как бывает, Николай
так и не `централизовал` свою гигантскую личность, глупо (по легендам) погиб и т.д. Ну
бывает такое. У Антона к концу, когда финтифлюшки успехов, опер, славы и салонов для него
стали меркнуть, тоже появляются протуберанцы, уже далеко в сотых опусах. Но больше мы
знаем его ранним, да и позднее... не померещилось ли.
Таня молодец!!
`централизовал` свою гигантскую личность, глупо (по легендам) погиб и т.д.
легенд приходилось как-то слышать, но она показалась уж чересчур фантастической (якобы, он
пострадал в какой-то потасовке, да так, что не мог оправиться от последствий). Но то, что
старший брат завидовал его одаренности, в этом не приходится сомневаться.
она показалась уж чересчур фантастической (якобы, он пострадал в какой-то потасовке, да
так, что не мог оправиться от последствий). Но то, что старший брат завидовал его
одаренности, в этом не приходится сомневаться.
был директором), он согрешил с какой-то девчонкой, пришел ее брат в кабинет и, армейский
офицер, отлупил паскудника так, что того вылечить не смогли. Рассказывала Горностаева.
директором), он согрешил с какой-то девчонкой, пришел ее брат в кабинет и, армейский
офицер, отлупил паскудника так, что того вылечить не смогли. Рассказывала
Горностаева.
гуляющая в стенах альма матер долгие годы.
Колоритное интересное описание манер Ник. Григ. оставил А.Амфитеатров.
НГ «спал на ходу, пользуясь каждою свободною минутою, чтобы
наверстывать свои бессонницы — днем от непомерной артистической и административной
работы, ночами — от непомерного карточного азарта в Английском клубе и Артистическом
кружке и от кутежей у Яра, в Стрельне, в цыганских Грузинах.
— Вам — что? — слышу ленивый вопрос.
В неописуемом волнении называю себя, лопочу нескладицу: пение... учиться...
Рубинштейн невозмутимо слушает мои заикания. От него пахнет одеколоном и сигарой.
Вдруг — ни слова мне не ответив, молча, — как хватит он меня кулаком в грудь!.. Ни с
того, ни с сего! Изо всей силы!.. Если я не пошатнулся, то единственно потому, что уж
очень был изумлен...
А он гнусит, сося сигару и окуривая меня:
— Ничего... Грудища здоровая... Можете учиться...
И отходит — к следующему ожидателю...»