Вроде бы вещь в совершненно традиционной манере, но производит впечатление какой-то удивительной новизны.
patlayenko
(13.07.2013 19:43)
ak57 писал(а):
но производит впечатление...
Полистилистика на своих собственных похоронах!!!
Но нельзя не отметить авторскую грудь на распашку - без всяких политесов.
Подобный материал по определению всегда будет производить впечатление. И ремесло на высшем уровне...
LAKE
(13.07.2013 20:10)
Хотя ...при определенных условиях....в `Славянском Базаре`...не в нынешнем, конечно, а, в тогда, когда еще, эх...были люди...Человек!,- нам под 7-40!!!......а, впрочем, не придет. Закат,с ...закат,с ..душа моя... совсем, только и остался свист скрипки старика Минца. А, как было вкусно за левой щекой....
abcz
(05.05.2018 22:32)
интересно он с ДмитрийДмитричем и АльфредГарричем взаимодействует.
Opus88
(05.05.2018 23:19)
abcz писал(а):
интересно он с ДмитрийДмитричем и АльфредГарричем взаимодействует.
Ваши комментарии - пока мои лучшие впечатления от Десятникова)
abcz
(06.05.2018 00:50)
Opus88 писал(а):
Ваши комментарии - пока мои лучшие впечатления от Десятникова)
Врезал Эдуард Николаевич. Название, кстати говоря, многозначно. При желании легко обратить против автора. Насколько `Москва` меня восхищала своим неистощимым разнообразием, настолько скудным, порой почти халтурным - при всем мастерстве - представляется этот опус. Не знаю его предназначения. Это музычка к чему? Эти подъялдычки из Рахманинова, эти тангО, эти инкрустации типа семь-сорок...
oriani
(09.10.2018 12:32)
Впечатления и мысли музыканта, принимавшего участие в исполнение `Эскизов`, Романа Минца.
“Закат” (о жизни евреев в Одессе начала XX века) я к тому времени читал и даже видел в театре, но в этой сюите для пяти инструментов названия частей никак не отсылали к тому “Закату”, который я читал. Музыка была написана изначально для симфонического оркестра к фильму Александра Зельдовича “Закат” и изобиловала библейскими названиями (“Смерть Авессалома”, “Дочери Лота”), перемежавшимися с совсем уж на первый взгляд странными “Смертью в Венеции”, “Take Five and Seven” и “Еврейской ламбадой”.
Тогда я впервые столкнулся с этой удивительной манерой Десятникова быть серьезным и лукавым одновременно. Смех сквозь слезы, ирония и самоирония... Его искрометный интеллект позволяет ему одним штрихом вызвать взрыв ассоциаций и идей у слушателя, если он “читал те же книжки”. Например, “Смерть в Венеции” (вторая часть Эскизов к “Закату”) начинается с танго на тему Adagietto из Пятой симфонии Малера. Конечно же, знающий человек, улыбнувшись, поймет, что таким названием ему напоминают о фильме Висконти. А оттуда целая цепь образов – смерть, красота и ее недостижимость, увядание, декаданс.
О том же говорит и инструментовка: танго на клавесине немедленно отсылает нас к Шнитке и его танго из Первого Concerto Grosso, в оригинале написанному к фильму “Агония”, в котором события разворачиваются примерно в то же время, что и события “Заката”. Все это может происходить в музыке за несколько секунд. Но это только «верхний слой». Под ним находится то, что ирония призвана скрывать, а именно подлинная эмоция, подлинная красота.
Иногда бывает, что верхний слой сбрасывается и композитор говорит с тобой напрямую. После всех аллюзий, цитат и смешных названий наступает финал с незамысловатым названием “Любовь”, наполненный абсолютно чистой, пронизывающей красотой, так сказать, музыкой от первого лица. И только потом (может быть, даже через несколько лет) понимаешь, что это аллюзия на Fratres (Братья) Арво Пярта. Как говорится, в действительности все не так, как на самом деле.
precipitato
(09.10.2018 14:46)
musikus писал(а):
Это музычка к чему?
Это сюита из музыки к фильму Александра Зельдовича ` Закат ` по Бабелю.
Opus88
(09.10.2018 15:42)
Если подумать - то это как раз получается в направлении `заката авторской музыки`. Производит нужное (и неплохое) впечатление импровизации ресторанного оркестра.
oriani
(09.10.2018 20:32)
oriani писал(а):
участие в исполнение* `Эскизов`
*в исполнении
хотя... `в исполнение` тоже неплохо звучит, весомо.)
weina
(09.10.2018 22:21)
oriani писал(а):
Впечатления и мысли музыканта, принимавшего участие в исполнение `Эскизов`, Романа Минца.
“Закат” (о жизни евреев в Одессе начала XX века) я к тому времени читал и даже видел в театре, но в этой сюите для пяти инструментов названия частей никак не отсылали к тому “Закату”, который я читал. Музыка была написана изначально для симфонического оркестра к фильму Александра Зельдовича “Закат” и изобиловала библейскими названиями (“Смерть Авессалома”, “Дочери Лота”), перемежавшимися с совсем уж на первый взгляд странными “Смертью в Венеции”, “Take Five and Seven” и “Еврейской ламбадой”.
Тогда я впервые столкнулся с этой удивительной манерой Десятникова быть серьезным и лукавым одновременно. Смех сквозь слезы, ирония и самоирония... Его искрометный интеллект позволяет ему одним штрихом вызвать взрыв ассоциаций и идей у слушателя, если он “читал те же книжки”. Например, “Смерть в Венеции” (вторая часть Эскизов к “Закату”) начинается с танго на тему Adagietto из Пятой симфонии Малера. Конечно же, знающий человек, улыбнувшись, поймет, что таким названием ему напоминают о фильме Висконти. А оттуда целая цепь образов – смерть, красота и ее недостижимость, увядание, декаданс.
О том же говорит и инструментовка: танго на клавесине немедленно отсылает нас к Шнитке и его танго из Первого Concerto Grosso, в оригинале написанному к фильму “Агония”, в котором события разворачиваются примерно в то же время, что и события “Заката”. Все это может происходить в музыке за несколько секунд. Но это только «верхний слой». Под ним находится то, что ирония призвана скрывать, а именно подлинная эмоция, подлинная красота.
Иногда бывает, что верхний слой сбрасывается и композитор говорит с тобой напрямую. После всех аллюзий, цитат и смешных названий наступает финал с незамысловатым названием “Любовь”, наполненный абсолютно чистой, пронизывающей красотой, так сказать, музыкой от первого лица. И только потом (может быть, даже через несколько лет) понимаешь, что это аллюзия на Fratres (Братья) Арво Пярта. Как говорится, в действительности все не так, как на самом деле.
Превосходная аннотация! Спасибо за цитату.
По-моему, очень характерно для Десятникова - шутка, в которой есть доля шутки.
удивительной новизны.
своих собственных похоронах!!!
Но нельзя не отметить авторскую грудь на распашку - без всяких политесов.
Подобный материал по определению всегда будет производить впечатление. И ремесло на
высшем уровне...
в тогда, когда еще, эх...были люди...Человек!,- нам под 7-40!!!......а, впрочем, не
придет. Закат,с ...закат,с ..душа моя... совсем, только и остался свист скрипки старика
Минца. А, как было вкусно за левой щекой....
взаимодействует.
Десятникова)
похоронах!!!
желании легко обратить против автора. Насколько `Москва` меня восхищала своим неистощимым
разнообразием, настолько скудным, порой почти халтурным - при всем мастерстве -
представляется этот опус. Не знаю его предназначения. Это музычка к чему? Эти подъялдычки
из Рахманинова, эти тангО, эти инкрустации типа семь-сорок...
“Закат” (о жизни евреев в Одессе начала XX века) я к тому времени читал и даже видел в
театре, но в этой сюите для пяти инструментов названия частей никак не отсылали к тому
“Закату”, который я читал. Музыка была написана изначально для симфонического оркестра к
фильму Александра Зельдовича “Закат” и изобиловала библейскими названиями (“Смерть
Авессалома”, “Дочери Лота”), перемежавшимися с совсем уж на первый взгляд странными
“Смертью в Венеции”, “Take Five and Seven” и “Еврейской ламбадой”.
Тогда я впервые столкнулся с этой удивительной манерой Десятникова быть серьезным и
лукавым одновременно. Смех сквозь слезы, ирония и самоирония... Его искрометный интеллект
позволяет ему одним штрихом вызвать взрыв ассоциаций и идей у слушателя, если он “читал те
же книжки”. Например, “Смерть в Венеции” (вторая часть Эскизов к “Закату”) начинается с
танго на тему Adagietto из Пятой симфонии Малера. Конечно же, знающий человек,
улыбнувшись, поймет, что таким названием ему напоминают о фильме Висконти. А оттуда целая
цепь образов – смерть, красота и ее недостижимость, увядание, декаданс.
О том же говорит и инструментовка: танго на клавесине немедленно отсылает нас к Шнитке и
его танго из Первого Concerto Grosso, в оригинале написанному к фильму “Агония”, в котором
события разворачиваются примерно в то же время, что и события “Заката”. Все это может
происходить в музыке за несколько секунд. Но это только «верхний слой». Под ним находится
то, что ирония призвана скрывать, а именно подлинная эмоция, подлинная красота.
Иногда бывает, что верхний слой сбрасывается и композитор говорит с тобой напрямую. После
всех аллюзий, цитат и смешных названий наступает финал с незамысловатым названием
“Любовь”, наполненный абсолютно чистой, пронизывающей красотой, так сказать, музыкой от
первого лица. И только потом (может быть, даже через несколько лет) понимаешь, что это
аллюзия на Fratres (Братья) Арво Пярта. Как говорится, в действительности все не так, как
на самом деле.
фильму Александра Зельдовича ` Закат ` по Бабелю.
Производит нужное (и неплохое) впечатление импровизации ресторанного оркестра.
хотя... `в исполнение` тоже неплохо звучит, весомо.)
в исполнение `Эскизов`, Романа Минца.
“Закат” (о жизни евреев в Одессе начала XX века) я к тому времени читал и даже видел в
театре, но в этой сюите для пяти инструментов названия частей никак не отсылали к тому
“Закату”, который я читал. Музыка была написана изначально для симфонического оркестра к
фильму Александра Зельдовича “Закат” и изобиловала библейскими названиями (“Смерть
Авессалома”, “Дочери Лота”), перемежавшимися с совсем уж на первый взгляд странными
“Смертью в Венеции”, “Take Five and Seven” и “Еврейской ламбадой”.
Тогда я впервые столкнулся с этой удивительной манерой Десятникова быть серьезным и
лукавым одновременно. Смех сквозь слезы, ирония и самоирония... Его искрометный интеллект
позволяет ему одним штрихом вызвать взрыв ассоциаций и идей у слушателя, если он “читал те
же книжки”. Например, “Смерть в Венеции” (вторая часть Эскизов к “Закату”) начинается с
танго на тему Adagietto из Пятой симфонии Малера. Конечно же, знающий человек,
улыбнувшись, поймет, что таким названием ему напоминают о фильме Висконти. А оттуда целая
цепь образов – смерть, красота и ее недостижимость, увядание, декаданс.
О том же говорит и инструментовка: танго на клавесине немедленно отсылает нас к Шнитке и
его танго из Первого Concerto Grosso, в оригинале написанному к фильму “Агония”, в котором
события разворачиваются примерно в то же время, что и события “Заката”. Все это может
происходить в музыке за несколько секунд. Но это только «верхний слой». Под ним находится
то, что ирония призвана скрывать, а именно подлинная эмоция, подлинная красота.
Иногда бывает, что верхний слой сбрасывается и композитор говорит с тобой напрямую. После
всех аллюзий, цитат и смешных названий наступает финал с незамысловатым названием
“Любовь”, наполненный абсолютно чистой, пронизывающей красотой, так сказать, музыкой от
первого лица. И только потом (может быть, даже через несколько лет) понимаешь, что это
аллюзия на Fratres (Братья) Арво Пярта. Как говорится, в действительности все не так, как
на самом деле.
По-моему, очень характерно для Десятникова - шутка, в которой есть доля шутки.