В Зальцбурге тронула бедность родного дома Моцарта, его белёные стены и низкие потолки, и две прядки русых волос, высталенные под стеклом на всеобщее обозренье. Похоже, это всё-таки, мой любимый композитор...
abyrvalg
(10.01.2014 13:47)
gutta писал(а):
Похоже, это всё-таки, мой любимый композитор...
Скушно на этом свете и предсказуемо.
dushah
(10.01.2014 13:49)
gutta писал(а):
две прядки русых волос
флакончик с конденсированным выдохом чудо-ребёнка не предлагали купить?
gutta
(10.01.2014 13:54)
dushah писал(а):
флакончик с конденсированным выдохом чудо-ребёнка не предлагали купить?
*****
gutta
(10.01.2014 13:57)
abyrvalg писал(а):
Скушно на этом свете и предсказуемо.
Скучному всё скучно.
sir Grey
(10.01.2014 14:07)
gutta писал(а):
В Зальцбурге тронула бедность родного дома Моцарта, его белёные стены и низкие потолки, и две прядки русых волос, высталенные под стеклом на всеобщее обозренье. Похоже, это всё-таки, мой любимый композитор...
Я бы, наверное, испытал похожие чувства.
Вплоть до неуверенной оценки собственных пристрастий...
Я, наверное, не поеду в Зальцбург......
dushah
(10.01.2014 14:25)
gutta писал(а):
*****
картель сказочников люпера недоумеваэ
gutta
(11.01.2014 00:07)
dushah писал(а):
картель сказочников люпера недоумеваэ
********.
LAKE
(11.01.2014 00:34)
gutta писал(а):
Скучному всё скучно.
Опыт?))
LAKE
(11.01.2014 00:44)
sir Grey писал(а):
,,,
Я, наверное, не поеду в Зальцбург......
Я, наверное, не поеду в Зальцбург......Я, наверное, не поеду в Зальцбург..что-то отправление задерживается?, может мне не ехать в Зальцбург? Наверное, я не поеду в Зальцбург...и поезд что-то не трогается...все! я не...ой!..тронулся....в Зальцбург...Ну, ладно, выйду где-нибудь по дороге...понравится место и сойду....Господи! как же долго ехать на поезде в этот Зальцбург...все на следующей выхожу и...ах, следующая уже Зальцбург! наверное, я не буду выходить на перрон...Ах, поезд в депо отправляется? ... мне придется все равно выйти, но в депо? Вот не хотел же я в Зальцбург! .... Так и думал всю жизнь, что я, наверное, никогда не поеду в Зальцбург...
gutta
(11.01.2014 00:53)
LAKE писал(а):
Опыт?))
Парафраз.
gutta
(11.01.2014 03:19)
LAKE писал(а):
...следующая уже Зальцбург!
Кстати, Зальцбург - конечная на этой линии. Дальше - автобусом. Или по воздуху. А следующая, вообще-то, Копенгаген. (с)
LAKE
(11.01.2014 11:16)
gutta писал(а):
Кстати, Зальцбург - конечная на этой линии. Дальше - автобусом. Или по воздуху. А следующая, вообще-то, Копенгаген. (с)
Ну, что-то вроде депо или `отстойника` там наверняка имеется. Поезда же где-то готовят к обратной дороге.
LAKE
(11.01.2014 11:22)
gutta писал(а):
Кстати, Зальцбург - конечная на этой линии. Дальше - автобусом. Или по воздуху. А следующая, вообще-то, Копенгаген. (с)
Вокзал в Зальцбурге не тупиковый).
gutta
(13.01.2014 00:38)
sir Grey писал(а):
...
Я, наверное, не поеду в Зальцбург......
Всё вспоминал, чем `отмахивает` Ваш пост и, наконец, вспомнил. Кажется, это лучшее у Шенгели:
МАКС
И жил он на брегах Дуная,
Не обижая никого,
Людей рассказами пленяя...
Пушкин
Огромный лоб, и рыжий взрыв кудрей,
И чистое, как у слона, дыханье...
Потом – спокойный, серый-серый взор
И маленькая, как модель, рука...
`Ну, здравствуйте, пойдемте в мастерскую`.
И лестница страдальчески скрипит
Под быстрым взбегом опытного горца,
И на ветру хитон холщовый плещет,
И, целиком заняв дверную раму,
Он оборачивается и ждет.
Я этот миг люблю перед закатом:
Весь золотым тогда казался Макс...
Себя он Зевсом рисовал охотно;
Он рассердился на меня однажды,
Когда сказал я, что в его чертах
Не стерлось приключение с Европой.
Как был он горд, что силуэт скалы,
Замкнувший с юга бухту голубую,
Был точным слепком с профиля его!..
Вот мы сидим за маленьким столом;
Сапожничий ремень он надевает
На лоб, чтоб волосы в глаза не лезли,
Склоняется к прозрачной акварели
И водит кистью – и всё та ж земля,
Надрывы скал, и спектры туч и моря,
И зарева космических сияний
Ложатся на бумагу в энный раз.
Загадочное было в этой страсти
Из года в год писать одно и то же:
Всё те же коктебельские пейзажи,
Но в гераклитовом движенье их;
Так можно мучиться, когда бываешь
Любовью болен к подленькой актрисе
И хочется из тысячи ужимок
Поймать, как настоящее, одну...
Пыль, склянки, сохлые пуки полыни
И чобра, кизиловые герлыги,
Гипс масок: Пушкин, Гоголь, Таиах,
Отломыши базальта и порфира,
Отливки темноглазой пуццоланы,
Гравюры Пиранези и Лоррена
И ровные напластованья книг...
Сижу, гляжу. Сюда юнцом входил я,
Робеющим; сюда седым и резким,
Уже на `ты` с хозяином, вхожу.
Всё обветшало, стал и он слабее,
Но, как мальвазия, течет беседа:
От неопровержимых парадоксов
Кружиться начинает голова;
Вот собственной остроте он смеется,
Вот плавным жестом округляет фразу,
Сияя, как ребенок, – но посмотришь:
Как сталь, спокойны серые глаза.
И кажется: не маска ли всё это?
Он выдумщик; он заговор создаст,
Чтоб разыграть неопытного гостя,
Он юношу Вербицкою нарядит,
И будет гость ухаживать за ней;
Он ночью привидением придет;
Он купит сотню дынь и всех заставит
Их ложкой есть, едва головку срезав,
А после дынной кожицы шары
Фонариками по саду повиснут,
И вечером, со свечками внутри,
Нефритово-узлисто-золотые,
Они сияют сотней нежных лун...
...
Не маска ли? Какая, к черту, маска,
Когда к Деникину, сверкая гневом,
Он входит и приказывает , чтобы
Освобожден был из тюрьмы поэт, –
И слушается генерал; когда
Он заступается за Черубину
И хладнокровно подставляет грудь
Под снайперскую пулю Гумилева;
Когда годами он – поэт, мыслитель,
Знаток искусства, полиглот, историк –
Питается одной капустой нищей,
Чтоб коктебельский рисовать пейзаж!..
Пятнадцать лет я близко знал его,
Любя, боясь и даже злобясь тайно,
Что не смутить мне столь спокойных глаз...
И он прошел – легендой и загадкой,
Любимый всеми и всегда один,
В своем спокойном и большом сиротстве,
`Свой древний град воспоминая` втайне...
две прядки русых волос, высталенные под стеклом на всеобщее обозренье. Похоже, это
всё-таки, мой любимый композитор...
композитор...
конденсированным выдохом чудо-ребёнка не предлагали купить?
предлагали купить?
всё скучно.
его белёные стены и низкие потолки, и две прядки русых волос, высталенные под стеклом на
всеобщее обозренье. Похоже, это всё-таки, мой любимый композитор...
испытал похожие чувства.
Вплоть до неуверенной оценки собственных пристрастий...
Я, наверное, не поеду в Зальцбург......
Я, наверное, не поеду в Зальцбург......
наверное, не поеду в Зальцбург..что-то отправление задерживается?, может мне не ехать в
Зальцбург? Наверное, я не поеду в Зальцбург...и поезд что-то не трогается...все! я
не...ой!..тронулся....в Зальцбург...Ну, ладно, выйду где-нибудь по дороге...понравится
место и сойду....Господи! как же долго ехать на поезде в этот Зальцбург...все на следующей
выхожу и...ах, следующая уже Зальцбург! наверное, я не буду выходить на перрон...Ах, поезд
в депо отправляется? ... мне придется все равно выйти, но в депо? Вот не хотел же я в
Зальцбург! .... Так и думал всю жизнь, что я, наверное, никогда не поеду в Зальцбург...
конечная на этой линии. Дальше - автобусом. Или по воздуху. А следующая, вообще-то,
Копенгаген. (с)
автобусом. Или по воздуху. А следующая, вообще-то, Копенгаген. (с)
депо или `отстойника` там наверняка имеется. Поезда же где-то готовят к обратной дороге.
автобусом. Или по воздуху. А следующая, вообще-то, Копенгаген. (с)
Зальцбурге не тупиковый).
Я, наверное, не поеду в Зальцбург......
наконец, вспомнил. Кажется, это лучшее у Шенгели:
МАКС
И жил он на брегах Дуная,
Не обижая никого,
Людей рассказами пленяя...
Пушкин
Огромный лоб, и рыжий взрыв кудрей,
И чистое, как у слона, дыханье...
Потом – спокойный, серый-серый взор
И маленькая, как модель, рука...
`Ну, здравствуйте, пойдемте в мастерскую`.
И лестница страдальчески скрипит
Под быстрым взбегом опытного горца,
И на ветру хитон холщовый плещет,
И, целиком заняв дверную раму,
Он оборачивается и ждет.
Я этот миг люблю перед закатом:
Весь золотым тогда казался Макс...
Себя он Зевсом рисовал охотно;
Он рассердился на меня однажды,
Когда сказал я, что в его чертах
Не стерлось приключение с Европой.
Как был он горд, что силуэт скалы,
Замкнувший с юга бухту голубую,
Был точным слепком с профиля его!..
Вот мы сидим за маленьким столом;
Сапожничий ремень он надевает
На лоб, чтоб волосы в глаза не лезли,
Склоняется к прозрачной акварели
И водит кистью – и всё та ж земля,
Надрывы скал, и спектры туч и моря,
И зарева космических сияний
Ложатся на бумагу в энный раз.
Загадочное было в этой страсти
Из года в год писать одно и то же:
Всё те же коктебельские пейзажи,
Но в гераклитовом движенье их;
Так можно мучиться, когда бываешь
Любовью болен к подленькой актрисе
И хочется из тысячи ужимок
Поймать, как настоящее, одну...
Пыль, склянки, сохлые пуки полыни
И чобра, кизиловые герлыги,
Гипс масок: Пушкин, Гоголь, Таиах,
Отломыши базальта и порфира,
Отливки темноглазой пуццоланы,
Гравюры Пиранези и Лоррена
И ровные напластованья книг...
Сижу, гляжу. Сюда юнцом входил я,
Робеющим; сюда седым и резким,
Уже на `ты` с хозяином, вхожу.
Всё обветшало, стал и он слабее,
Но, как мальвазия, течет беседа:
От неопровержимых парадоксов
Кружиться начинает голова;
Вот собственной остроте он смеется,
Вот плавным жестом округляет фразу,
Сияя, как ребенок, – но посмотришь:
Как сталь, спокойны серые глаза.
И кажется: не маска ли всё это?
Он выдумщик; он заговор создаст,
Чтоб разыграть неопытного гостя,
Он юношу Вербицкою нарядит,
И будет гость ухаживать за ней;
Он ночью привидением придет;
Он купит сотню дынь и всех заставит
Их ложкой есть, едва головку срезав,
А после дынной кожицы шары
Фонариками по саду повиснут,
И вечером, со свечками внутри,
Нефритово-узлисто-золотые,
Они сияют сотней нежных лун...
...
Не маска ли? Какая, к черту, маска,
Когда к Деникину, сверкая гневом,
Он входит и приказывает , чтобы
Освобожден был из тюрьмы поэт, –
И слушается генерал; когда
Он заступается за Черубину
И хладнокровно подставляет грудь
Под снайперскую пулю Гумилева;
Когда годами он – поэт, мыслитель,
Знаток искусства, полиглот, историк –
Питается одной капустой нищей,
Чтоб коктебельский рисовать пейзаж!..
Пятнадцать лет я близко знал его,
Любя, боясь и даже злобясь тайно,
Что не смутить мне столь спокойных глаз...
И он прошел – легендой и загадкой,
Любимый всеми и всегда один,
В своем спокойном и большом сиротстве,
`Свой древний град воспоминая` втайне...
Я не поеду больше в Коктебель...
1936