Скачать ноты «Пиковая дама» — опера в 3 действиях, 7 картинах на либретто М. И. Чайковского по мотивам одноимённой повести А. С. Пушкина. Первая постановка — 7 (19) декабря 1890 года в Мариинском театре в...Читать дальше
«Пиковая дама» — опера в 3 действиях, 7 картинах на либретто М. И. Чайковского по мотивам одноимённой повести А. С. Пушкина. Первая постановка — 7 (19) декабря 1890 года в Мариинском театре в Петербурге.
Действие происходит в Петербурге в конце XVIII века. Петербург. На залитых солнцем аллеях Летнего сада много гуляющих, дети играют под присмотром нянюшек и гувернанток. Сурин и Чекалинский беседуют о своем приятеле Германе: все ночи напролет, мрачный и молчаливый, он проводит в игорном доме, но не прикасается к картам. Странным поведением Германа удивлен и граф Томский. Ему Герман открывает тайну: он страстно влюблен в прекрасную незнакомку, но она богата, знатна и принадлежать ему не может. К друзьям присоединяется князь Елецкий. Он сообщает о своей предстоящей женитьбе. В сопровождении старой Графини приближается Лиза, в которой Герман узнает свою избранницу; в отчаянии он убеждается, что Лиза — невеста Елецкого. При виде мрачной фигуры Германа, его пылающего страстью взора зловещие предчувствия охватывают Графиню и Лизу. Тягостное оцепенение рассеивает Томский. Он рассказывает светский анекдот о Графине. В дни молодости она однажды проиграла в Париже все свое состояние. Ценой любовного свидания молодая красавица узнала тайну трех карт и, поставив на них, вернула проигрыш. Сурин и Чекалинский решают подшутить над Германом — они предлагают ему узнать у старухи тайну трех карт. Но мысли Германа поглощены Лизой. Начинается гроза. В бурном порыве страсти Герман клянется добиться любви Лизы или погибнуть. Комната Лизы. Вечереет. Свою опечаленную подругу девушки развлекают русской пляской. Оставшись одна, Лиза поверяет ночи, что любит Германа. Неожиданно Герман появляется на балконе. Он пылко признается Лизе в любви. Стук в дверь прерывает свидание. Входит старая Графиня. Скрывшийся за портьерой Герман вспоминает о тайне трех карт. После ухода Графини жажда жизни и любви с новой силой пробуждается в нем. Лиза охвачена ответным чувством. Бал-маскарад в доме богатого столичного сановника. Князь Елецкий, встревоженный холодностью невесты, уверяет ее в своей любви и преданности. Среди гостей Герман. Замаскированные Чекалинский и Сурин продолжают подшучивать над приятелем; их таинственное нашептывание о магических картах угнетающе действует на его расстроенное воображение. Начинается представление — пастораль «Искренность пастушки». По окончании представления Герман сталкивается со старой Графиней; снова мысль о богатстве, которое сулят три карты, овладевает Германом. Получив от Лизы ключи от потайной двери, он решает выведать у старухи тайну. Ночь. Пустая спальня Графини. Входит Герман; он с волнением всматривается в портрет Графини в молодости, но, заслышав приближающиеся шаги, прячется. В сопровождении приживалок возвращается Графиня. Недовольная балом, она предается воспоминаниям о прошлом и засыпает. Неожиданно перед ней появляется Герман. Он умоляет открыть тайну трех карт. Но старая Графиня молчит. Взбешенный Герман грозит пистолетом; испуганная старуха падает замертво. Герман в отчаянии. Близкий к безумию, он не слышит упреков прибежавшей на шум Лизы. Лишь одна мысль владеет им: Графиня мертва, а тайны он не узнал. Комната Германа в казармах. Поздний вечер. Герман в задумчивости перечитывает письмо Лизы: она просит его прийти в полночь на свидание. Герман снова переживает случившееся, в его воображении встают картины смерти и похорон старухи. В вое ветра ему слышится заупокойное пение. Германа охватывает ужас. Он хочет бежать, но ему мерещится призрак Графини. Она называет заветные карты: «Тройка, семерка, туз». Герман повторяет их как в бреду. Зимняя канавка. Здесь Лиза должна встретиться с Германом. Она хочет верить, что любимый не виновен в смерти Графини. Башенные часы бьют полночь. Лиза теряет последнюю надежду. Наконец появляется Герман. Охваченный маниакальной идеей выигрыша, он машинально повторяет за Лизой слова любви. Из его несвязного рассказа Лиза в ужасе убеждается, что он убийца старухи. В порыве безумия Герман отталкивает Лизу и с криком: «В игорный дом!» — убегает. В отчаянии Лиза бросается в воду. Игорный дом. Идет игра. Герман одну за другой ставит две карты, названные Графиней, и выигрывает. Все ошеломлены. Упоенный победой, Герман ставит на карту весь выигрыш. Вызов Германа принимает князь Елецкий. Герман объявляет туза, но вместо туза в руках его оказывается дама пик. В исступлении смотрит он на карту, в ней ему чудится дьявольская усмешка старой Графини. В припадке безумия он кончает с собой. В последнюю минуту в сознании Германа возникает светлый образ Лизы. С ее именем на устах он умирает. Премьера - в Петербурге в Мариинском театре 7 (19) декабря 1890 г. Х Свернуть
Мстислав Ростропович
(дирижер)
,
Галина Вишневская
(сопрано),
Лючия Попп
(cопрано), Национальный оркестр Франции (ORTF)
Герман - Петер Гугалов, Граф Томский (Златогор) - Дан Йордаческу, Князь Елецкий - Бернд Вейкл, Графиня - Регина Резник, Лиза - Галина Вишневская, Полина (Миловзор) - Ханна Шварц, Чекалинский - Фаусто Тенци, Сурин - Димитр Петков, Прилепа - Лючия Попп. Запись 1977.
|
||
слушают и показывают больше `Евгения Онегина`. Пускай тогда `Онегина` лучшей оперой Петра
Ильича сделают.
Чайковского является Пиковая дама, а слушают и показывают больше `Евгения
Онегина`
совпадают
а второстепенным в творчестве П. И. Чайковского?
признают, и считают не лучшим, а второстепенным в творчестве П. И.
Чайковского?
Онегин - две популярнейшие оперы. Онегин, не спорю, возможно, опережает Пиковую по
популярности.
не считал...
[пропустил слово]
Вами?
признают, и считают не лучшим, а второстепенным в творчестве П. И.
Чайковского?
Чайковского? Впервые такой бред слышу. Это блистательный эксперимент, там ПИЧ открыл
драматургические ходы, которые никто до него не использовал, зато в 20 веке они нашли
весьма широкое применение.
[пропустил слово]
композитора ... и узнал, что более популрен `Онегин` с помощью анкетирования.
ты душечка`, ещё лучше, правда не совсем ария, но ничего...
по творчеству композитора ... и узнал, что более популрен `Онегин` с помощью
анкетирования.
опусов. Вообще, очень популярный композитор, мягко говоря. И говорить о том, что что-то
является лучшим или худшим, перво- или второстепенным можно лишь относительно какого-то
окружения, относительного какой-то задачи (исследования).
При этом я не хочу сказать, что Чайковский ровен. Отнюдь нет. У него есть много проходной
и даже просто - неудачной музыки.
Но удачной настолько много и она настолько популярна, что...
Лемешева, никто не заменит!!!
более популярен, чем Лемешев!
сделают.
Вас ещё больше напугаю?
http://youtu.be/KWEGyvnij_E
главным :-(
:)
http://youtu.be/KWEGyvnij_E
ее еще перекрасить раздеть... Эх вы, мОлодежь, мОлодежь, не понять вам рубенсовскую
красоту!
Чайковского?
совершенный.
Чайковского является Пиковая дама, а слушают и показывают больше `Евгения Онегина`. Пускай
тогда `Онегина` лучшей оперой Петра Ильича сделают.
выражаясь языком современности, пропиаренная, что ли. А делать какую- то вещь лучшей,
какую-то - похуже- дело личного вкуса. Тут не прикажешь...
http://youtu.be/KWEGyvnij_E
творения нельзя.
Онегин равны, и сравнивать гениальные творения нельзя.
прикажешь. Что-то любишь больше, что-то меньше.
забывайте, что продолжение этой арии: ...весны моей златые дни.
больше, что-то меньше.
`Онегин` опус более совершенный.
сделана по всем статьям бесподобно.
Чайковского является Пиковая дама, а слушают и показывают больше `Евгения Онегина`. Пускай
тогда `Онегина` лучшей оперой Петра Ильича сделают.
возражаю.
по творчеству композитора ... и узнал, что более популрен `Онегин` с помощью
анкетирования.
Чайковскому... в котором из периодов Вашего творчества?
Канавки сделана по всем статьям бесподобно.
Канавки - терпимо (хотя и уступает тому, что заканчивается в Казарме). Но вот сама
Канавка, лизино `Так это правда: со злодеем...`, повторенная к тому же - это из худшего,
что Пётр Ильич в жизни писал. Да и дуэттино с Германом совсем так себе. У меня есть
редакция этой Картины в виде моносцены Лизы. Ариозо, естественно, без изменений, а вот
после полночного колокола - авторское хорошее растерянное `Так это правда... Правда...` -
и сразу в `Погиб он. Погиб, а вместе с ним и я`. И оркестровый отыгрыш. В общем-то,
рабочая купюра; я только оркестровку одного аккорда изменил в переходе-стыке. Но с этой
купюрой уходит из Пиковой вся сомнительная музыка. Впрочем, редакция эта моя не ставилась
пока, да я её никому и не предлагал.
Вы хотели бы убрать из `Канавки` всего Германа? Но сольная Лизина патетика без Германа
была бы истеричной... Да и интонация минутного `лирического прозрения` Германа производит
сильное впечатление. Вообще же, полагаю, всякие вмешательства излишни. Не знаю, что уж там
собирались сотворить с `Пиковой` Шнитке и Рождественский, но улучшило ли бы это ПИЧ? Все
это выглядит как `Борис Годунов` в пиджачных тройках и шляпах, которым я `наслаждался`
как-то раз в Германии...
ПИЧ? Все это выглядит как `Борис Годунов` в пиджачных тройках и шляпах, которым я
`наслаждался` как-то раз в Германии...
Лизиной истерики и не остаётся, всё очень собранно: ариозо и короткая сцена на раскруте
ожидания с динамичной кодой, как пружина разжиматся, жёстко. То есть - Герман НЕ приходит.
В Париже у Любимова-Шнитке спектакль предполагался по модели мейерхольдовского спектакля
35-го года. Мне такая затея совсем не нравится. У ПИЧ по Казарму включительно всё написано
на сумасшедшем уровне, ничего там и не нужно, и не можно трогать. А после Казармы,
полагаю, ему уже не так интересно было дописывать: всё ведь уже произошло... Ну и с
женской активной эмоцией у него всегда большие проблемы были, даже в `Онегине` это
проявляется, благо только на минутку (`Пускай погибну я!`). Вот и получился в результате
казус такой с Канавкой этой.
моносцены Лизы.
(Призрак только в самом конце, да и нежить он:) Германа (в Казарме), то, согласитесь,
весьма сильно получается по драматургии. Ну а уж кто как ставить будет или не будет - это
их вопросы, я редакцию для себя делал, по своим вкусовым ощущениям.
сумасшедшем уровне, ничего там и не нужно, и не можно трогать.
ошибочнаяя, аккуратно говоря, тенденция - править классиков. Даже такие вещи как
переоркестровка симфоний Шумана - вещь ненужная. Я понимаю, когда произведение корифея
становится стимулом для создания чего-то ВПОЛНЕ СОБСТВЕННОГО, пусть даже в форме
парафараза, но - своего, как у Пикассо по Веласкесу или у Миро по голландцам.
тенденция - править классиков. Даже такие вещи как переоркестровка симфоний Шумана - вещь
ненужная.
этом не отменяет. Но Ваша точка зрения понятна, а хорошие правки действительно редкость.
Тем не менее, в музыке творческий взгляд одного композитора на текст другого - явление
достаточно традиционное. Вариации, транскрипции, оркестровки, даже каденции - всё это, так
или иначе, интерпретации чужих текстов.
написано `Ольга Вишневецкая (фортепьяно)`. Надо бы исправить эту нелепицу.