Вот случай, когда мы с трудом можем судить о музыке - слишком хорошо она исполнена. Я никогда не слышал певицу Талахадзе, и радостно было услышать. Но всё управление, конечно, в руках Вайнберга. Блестящая педаль, экономный, сжатый ритм, архитектура, вкус, полнота звука. Ну, вот человек не стал концертирующим пианистом только потому, что хорошо пошли дела на композиторском поприще. Мы однажды сыграли с листа с МС 5-ю симфонию Малера в 4 руки, ни одной ноты не задел, все сыграл, хотя, конечно, он давно уже не занимался. И руки живо напоминали гульдовские, низкая посадка, немаленькие руки с какими-то характерно распрямленными пальцами, согнутыми только у ладони, таким перевернутым ковшиком, игра от плеча постоянно. И это в читке с листа всё. Но вот в концерте Вайнберг уже выглядел очень неважно, забыл, какой именно свой ансамбль он играл в Малом зале консерватории, это было начало 80-х. Было сухо, беззвучно, бескрасочно не в позитивном смысле, как-то уже немощно.
никогда не слышал певицу Талахадзе, и радостно было услышать. Но всё управление, конечно,
в руках Вайнберга. Блестящая педаль, экономный, сжатый ритм, архитектура, вкус, полнота
звука. Ну, вот человек не стал концертирующим пианистом только потому, что хорошо пошли
дела на композиторском поприще. Мы однажды сыграли с листа с МС 5-ю симфонию Малера в 4
руки, ни одной ноты не задел, все сыграл, хотя, конечно, он давно уже не занимался. И руки
живо напоминали гульдовские, низкая посадка, немаленькие руки с какими-то характерно
распрямленными пальцами, согнутыми только у ладони, таким перевернутым ковшиком, игра от
плеча постоянно. И это в читке с листа всё. Но вот в концерте Вайнберг уже выглядел очень
неважно, забыл, какой именно свой ансамбль он играл в Малом зале консерватории, это было
начало 80-х. Было сухо, беззвучно, бескрасочно не в позитивном смысле, как-то уже немощно.