Однажды был на корриде в Севилье. И главное
впечатление, конечно – бык, который, дождавшись своего часа, стремительно врывается в
залитый солнцем круг манежа, полагая, что – вот она, наконец-то, настоящая жизнь! Он не
догадывается, что через считанные минуты ему расчетливо воткнут в хребет особенную шпагу,
хорошо приспособленную для убийства, и он рухнет носом в песок, изрыгая из пасти поток
черной крови. Сравнение, наверное, странное и чрезмерное, но, порой, слушая 7-ю сонату
Бетховена, двигаясь от ее вступительного престо к ларго э место, я ожидаю от исполнителя
вот этого страшного контраста, не сентиментального перехода от бодрого к печальному, а –
выражения краха, внезапного обрушения всего. У Рихтера именно это. Но, пожалуй, только у
него.

В этой сонате я, кроме Рихтера, люблю слушать Катнера
и Соколова. А в последнее время ещё и Дебарга.