|
1. Шут со своею шутихою 2. Танец шутиных жен 3. Шуты убивают своих жен 4. Шут, переодетый молодухой 5. Третий антракт 6. Танец шутиных дочерей 7. Приезд купца, танец поклонов и выбор невесты 8. В...Читать дальше
1. Шут со своею шутихою 2. Танец шутиных жен 3. Шуты убивают своих жен 4. Шут, переодетый молодухой 5. Третий антракт 6. Танец шутиных дочерей 7. Приезд купца, танец поклонов и выбор невесты 8. В спальне у купца 9. Молодуха оборотилась козлухой 10. Пятый антракт 11. Ссора Шута с купцом 12. Заключительный танец
Х Свернуть 
|
||
дополнительных приятных мгновений от прослушивания музыки.
навязчивая наклонность Прокофьева - сравнивать свою музыку с музыкой Стравинского -
передалась и его слушателям.
Прокофьева - сравнивать свою музыку с музыкой Стравинского - передалась и его
слушателям.
Прокофьева - сравнивать свою музыку с музыкой Стравинского - передалась и его
слушателям.
отношения, конечно, как профессионал профессионала. Вполне адекватные реакции есть и в
личных дневниках С. С. Прокофьева.
---------------------------------- intoclassaics
Игорь Стравинский. Три песенки (из воспоминаний юношеских годов) для голоса и фортепиано
Перед нами крошечная серенькая тетрадка, по содержанию обратно пропорциональная своим
размерам и цвету. Эти три наивных песенки, которые композитор откопал среди юношеских
набросков и, сделав аккомпанемент, посвятил своим малолетним детям. Оставшаяся в
неприкосновенности детская простота вокальной партии в соединении с изощрённым
аккомпанементом производит необычайно пикантное впечатление. Собственно аккомпанемент по
рисунку ясен и прост, но не раз ущипнёт ухо непривычными созвучиями. При ближайшем же
рассмотрении поразит та остроумная и в то же время железная логика, с которой композитор
достигает этих созвучий. Все три песенки художественны по форме, очень образны, детски
задорны и неподдельно веселы. Каждая в отдельности микроскопически коротка, но, взятые
вместе, они образуют небольшой номер, могущий украсить собою концертную программу.
«Музыка», 1915
6 декабря нью-йоркская газета «Русское слово» известила о предстоящем концерте в
Эолиан-холле греческой певицы Веры Янокопулос. В программе наряду с романсами Шопена,
Грига, Дебюсси, Форе, Римского-Корсакова, Мусоргского значились и «Прибаутки» Стравинского
в сопровождении ансамбля солистов Нью-Йоркского филармонического оркестра. «Значение
Стравинского в русской музыке так велико, что ему, и тем самым, предстоящему концерту г-жи
Янокопулос, посвящается следующая заметка русского композитора Сергея Прокофьева:
Отец Игоря Стравинского был знаменитым басом и одним из величайших певцов своего времени.
В Петрограде, в Александро-Невской Лавре рядом с памятником Римскому-Корсакову вы найдёте
красивую мраморную фигуру, склонённую над могилой этого певца. Брат Стравинского, погибший
во время наступления Брусилова, – тоже артист Императорской оперы.
Игорь Стравинский был учеником Римского-Корсакова, подававшим большие надежды, когда
Дягилев, без долгих рассуждений, заказал ему балет «Жар-птица», каковой был написан и
немедленно дан в Париже. Успех этого балета, блестящая инструментовка, пользование
русскими народными темами и смерть Римского-Корсакова побудила кружки, приближенные к
последнему считать Стравинского наследником Римского-Корсакова.
Второй балет Стравинского «Петрушка» создал ему мировую славу. Но в этом балете открылись
такие новшества и дерзновения, что те, которые только что провозглашали его продолжателем
Римского-Корсакова, в страхе отшатнулись, шепча, что новое поколение зовёт новые мысли и
новые звуки. Им не дано было также остановить всё растущий успех Стравинского!
Следующий балет, «Весна священная», явился произведением более глубоким, чем «Петрушка»,
как по материалу, так и по изложению, но также и более передовым в своём дерзновении. На
этот раз протестовала не только кучка стареющих друзей Римского-Корсакова, но поднял вопль
и сам Париж, столь падкий на модерн – так неслыханны и непонятны были звуки. Едва ли
музыкальный мир запомнит более скандальный вечер, чем тот, в котором «Весна священная»
была дана в первый раз в Париже. Во время исполнения в зале, наполненном избраннейшей
публикой музыкальных гурманов, стоял такой свист и стон, что стоило больших трудов довести
спектакль до занавеса. Но уже на следующий сезон в том же Париже толпа новообращённых
паломников несла Стравинского на руках.
Опера «Соловей» на сказку Андерсена, которая последовала за «Весной священной», не была
любимым детищем автора, ибо он не верил в оперную форму, считая, что настоящее будущее за
балетом. Умрёт ли оперная форма, как думает Стравинский, или умрёт балетная, – с этим
можно спорить: но наш автор уже открыл новую (форму) и написал, если можно так выразиться,
«вокальный балет» – «Свадебку», пока нигде не данную по причине войны. В «Свадебке» на
сцене – балет, а в оркестре – и хор, и инструменты, – все мотивы русских песен и
прибауток.
В стиле этой музыки и те «Прибаутки», которые на днях раздадутся с американской сцены.
Это небольшие песенки на удивительные в своей нелепости и прелестные в своей ветхости
народные присказки. Они сопровождаются крошечным оркестром в 8 человек и звучат со всей
той вычурностью и блеском, на которые способен этот дерзкий композитор.
«Русское слово», 6 декабря 1919
Из дневника Прокофьева
6 декабря
Утром пошёл на репетицию «Прибауток» Стравинского, которые Janacopulos репетировала с
оркестром в восемь человек для первого исполнения в Нью-Йорке.
Я помню, как их играл Стравинский ещё в Милане в 1915 году, по рукописи, и они мне тогда
очень понравились. Теперь я с большим интересом слушал их на репетиции и по мере
возможности помогал оркестру разобраться в них. Многое звучит прелестно.
10 декабря
Днём концерт Vera Janacopulos, которая пела «Прибаутки» Стравинского. Меня это исполнение
очень интересовало и даже волновало: как они прозвучат, и как будет аплодировать публика.
Но первая прозвучала так странно, что даже наша ложа, где сидели Сталь, Фокин и я, которые
заранее решили хлопать и орать – переглянулись и не захлопали. Но публика оценила раньше
нас: поднялись аплодисменты пополам со смехом. Сразу определился успех. Требуя биса, я
отхлопал все руки и откричал всё горло так, что на меня даже оборачивались.
…Вернувшись домой, написал Стравинскому.
Из письма Стравинскому: «Янокопулос пела превосходно… Я сидел рядом с Фокиным, и мы
кричали «браво» так громко, как могли». офьева и в публикациях.