Опера в одном действии Рихарда Штрауса на либретто по драме Оскара Уайльда, переведенное на немецкий язык (с некоторыми купюрами) Гедвигом Лахманном.

Действующие лица:

ИРОД, тетрарх Иудеи... Читать дальше

Опера в одном действии Рихарда Штрауса на либретто по драме Оскара Уайльда, переведенное на немецкий язык (с некоторыми купюрами) Гедвигом Лахманном.

Действующие лица:

ИРОД, тетрарх Иудеи (тенор)
ИРОДИАДА, его жена (меццо-сопрано)
САЛОМЕЯ, ее дочь (сопрано)
ИОКАНААН (Иоанн Креститель) (баритон)
НАРРАБОТ, молодой сириец, капитан гвардии (тенор)
ПАЖ (альт)
ПЯТЬ ИУДЕЕВ (четыре тенора, один бас)
ДВА НАЗАРЕЯНИНА (тенор, бас)
ДВА СОЛДАТА (басы)
КАППАДОКИЕЦ (бас)
ПАЛАЧ (молчит)

Время действия: около 30 года н.э.
Место действия: Иудея.
Первое исполнение: Дрезден, 9 декабря 1905 года.

Это одноактное произведение, вызвавшее в свое время скандал, порой именуется «библейской драмой», поскольку его сюжетная канва заимствована из Нового Завета. Насколько эти элементы сюжета представляют собой лишь голую схему можно судить хотя бы по тому, что ни у Матфея (XIV), ни у Марка (VI) имя Саломеи даже не упоминается. О ней сказано лишь, что она дочь Иродиады, и ее желание получить голову Иоанна Крестителя на блюде продиктовано требованием ее матери. Еще до того, как Оскар Уайльд написал французскую драму, послужившую основой для либретто этой оперы, сюжет Саломеи был использован целым рядом писателей, в том числе такими несхожими, как Евсевий, Св. Григорий, Элфрик, Гейне, Флобер. Некоторые из версий этой истории даже еще более фантастически отличаются от библейского рассказа, чем версия Уайльда, и одна из них — флоберовская — послужила основой другой оперы — «Иродиады» Массне, имевшей в свое время большой успех. Версия Уальда, по существу, исследование феномена неврастении, имела оперное воплощение даже еще до Штрауса — оперу по драме Уайльда написал французский композитор Антуан Мариотте. Она имела скромный успех и теперь практически забыта. Уайльд, разрабатывая свою концепцию психопатической принцессы, был вдохновлен, как считается, в равной степени Хаусманом и интерпретациями этого сюжета итальянскими и французскими художниками.

Как бы то ни было, можно не сомневаться, что это было написано как своего рода скандал fin de siecle. И скандал действительно разразился. Британские цензоры на долгие годы запретили к показу драматическую версию на лондонской сцене; кайзер Вильгельм II, этот нежно любящий внук королевы Виктории, наложил запрет на оперную версию в Берлине, а совет директоров «Метрополитен-опера» снял ее после первой публичной репетиции и всего одного исполнения ввиду резких протестов со стороны церкви и прессы.

Когда два года спустя Мэри Гарден (исполнительница роли Саломеи) появилась в оперном театре Манхеттена, одним из протестовавших из среды деятелей церкви был Билли Сандей. После своей атаки на постановку (при этом спектакля он не видел и не слышал) мисс Гарден случайно встретилась с ним в кафе: за чашечкой кофе с мороженым конфликт критика с создателями спектакля оказался улаженным. Теперешняя публика свой конфликт с композитором и либреттистом решает аналогичным образом. Теперь уже найдется немного представителей старшего поколения, кто будет упорствовать, утверждая, будто все еще шокирован тем, что предстает его взору в этом ярком и своеобразном сценическом воплощении декадентства.

ОПЕРА

Чудная теплая лунная ночь. Терраса зала. Здесь пирует Ирод, тетрарх Иудеи. Внутри в зале среди пирующих - Саломея, падчерица тетрарха; снаружи - молодой начальник дворцовой стражи сириец Нарработ, влюбленным взглядом следящий за Саломеей. Он страстно восклицает: «Как прекрасна сегодня ночью царевна Саломея!» Доброжелательно относящийся к нему паж пытается предостеречь его от этой опасной слежки, но тот едва слушает его.

Из дворца доносится шум веселящихся гостей, но снизу, из водоема справа на сцене, слышится пророческий глас Иоанна Крестителя (или Иоканаана, как он назван в немецком либретто), возвещающий о пришествии Христа. Воины, охраняющие его, поражены, но считают, что узник, вероятно, сумасшедший. В свете луны стремительно появляется Саломея; она с отвращением чувствует на себе все более и более жадные взгляды ее отчима. Сама она прелестная девушка, ей всего пятнадцать. Ее мать убила ее отца, чтобы выйти замуж за Ирода, этого развратного прелюбодея. Саломея выросла при дворе, погрязшем в пороках. Желание Ирода обладать своей падчерицей до поры до времени скрывалось им, но при этом с каждым разом он распалялся все больше и больше по мере того, как ему становилось очевидным то отвращение, которое она питала к нему.

Саломея потрясена голосом Иоканаана. Ее покорила его мужественность. Но не только это. Ее влечет к нему из мстительного упрямства, ведь Иоканаан проклял ее мать за ее порочность. Другая причина ее интереса, что ее отчим, повидимому, боялся пророка. Влюбленный в Саломею Нарработ уже не в силах противиться ее желанию, чтобы пророк был выведен к ней из темницы; и когда он, в лохмотьях, но со страстью, породить которую может только истинная вера, обличает Ирода и Иродиаду, она все сильнее и сильнее ощущает физическое влечение к нему. Она еще и еще раз повторяет - каждый раз все в более низкой тональности и все более пространных музыкальных фразах: «Я хочу целовать твои уста, Иоканаан!» Пророк с отвращением отвергает желание Саломеи и призывает ее покаяться, но его совет производит обратное действие - она лишь еще больше распаляется. Ее бесстыдное поведение производит на юного Нарработа столь сильное впечатление, что он неожиданно выхватывает свой меч и закалывает себя. Юная красавица даже взгляда не бросила на мертвое тело. Иоканаан же, с последним страстным призывом идти навстречу Иисусу, возвращается в свою цистерну, служащую тюремной камерой.

Компания пирующих во главе с тетрархом и Иродиадой теперь перешла на террасу - Ирод в тревоге: куда подевалась Саломея? Здесь он видит лежащее в крови тело Нарработа, он совершенно теряет рассудок. Он предлагает Саломее вместе откусить фрукт так, чтобы он мог коснуться его губами там, где она его надкусит. Реакция Иродиады на эту недостойную выходку мужа - холодное презрение. Но когда до ее слуха доносятся гневные слова Иоканаана из его темницы, она превращается в неистовую фурию и требует от мужа, чтобы он отдал этого узника иудеям. Пятеро евреев выступают вперед и просят отдать им заключенного, но Ирод с помощью довольно пространных аргументов пытается убедить их, что Иоканаан действительной Божий человек. Это приводит в негодование просителей, партии которых написаны для четырех теноров и одного баса и чья сложная и суетливая музыка - это издевательская сатира. Голос Иоканаана, вновь раздающийся из темницы, заставляет всех умолкнуть. В этот момент два назареянина обсуждают некоторые из чудес, сотворенных Спасителем, чудес, о которых проповедовал Иоканаан. Ирод на сей раз очень испугался - раньше об этом был только слух; его разум больше не сопротивляется, когда Иродиада обращается к нему с требованием, чтобы Иаканаан, который еще раз послал ей свое проклятие и предсказал плохой конец, умолк навсегда.

Чтобы отвлечься от всех этих неприятностей, Ирод просит Саломею станцевать для него. Иродиада запрещает ей это делать, да и сама Саломея не проявляет большого энтузиазма. Ирод, однако, настаивает, обещая ей все, что она захочет. Наконец она соглашается при условии, что он даст ей все, что она потребует. Зловещие предчувствия пугают Ирода все больше и больше, он суеверно думает, что слышит звук размахиваемых крыльев. Он дает клятву, разрывая венок из роз на своей голове, поскольку, как он говорит, они жгут его. Он откидывается на спину, обессиленный. И пока слуги готовят Саломею для ее танца, голос Иоканаана продолжает предрекать роковой конец.

Звучит сладострастная музыка «Танца семи вуалей», во время которого Саломея сбрасывает с себя одну вуаль за другой, по мере того как танец становится все быстрее и возбужденнее. С самого начала Штраус мыслил, что оперную примадоннув танце будет заменять балерина и, не колеблясь, сочинил музыку для технически сложной партии. Так это исполнялось на премьере оперы, и так же это было исполнено в телевизионной программе «Оперный театр» на NBC - необычайно эффектной постановке, танцевальную партию в которой исполнила великолепно подходящая для этой роли танцовщица Элайн Молбин. В настоящее время, однако, многие примадоны предпочитают исполнять свои собственные круговращения, которые очень редко могут быть названы танцем.

Большая часть танца обычно исполняется вокруг темницы Иоканаана, средоточия общего внимания, однако в заключительный момент Саломея бросается к ногам Ирода и почти с детской нежностью просит его о награде - голове Иоканаана. Ирод в ужасе. Но Саломея, подстрекаемая ее матерью, непреклонно требует исполнения обещания царя, отвергая все его предложения других даров, включая драгоценности, белых павлинов, мантии первосвященника и завесы храма. В конце концов, истерзанный и напуганный, он сдается. Ирод снимает кольцо со своего пальца. Это знак казнить Иоканаана.

Палач спускается в узилище, Саломея требует, чтобы он торопился. Тучи застилают луну, которая все это время ярко освещала сцену, и в наступившем мраке руки палача поднимают из темницы голову Иоканаана, лежащую на блюде. Саломея хватает ее и в своей последней страстной и жутко отталкивающей сцене поет о своем триумфе над человеком, который отверг ее. Обезумев, склоняется она над мертвыми губами и целует их.

Луч луны прорывается сквозь тучи, и даже развратный Ирод содрогается от ужаса. «Да будет умерщвлена эта женщина», - таков его приказ. И воины раздавливают ее своими щитами.

Postscriptum по поводу исторической достоверности обстоятельств этой истории. Согласно более объективным историкам, Саломея кончила не так драматично, как придумал для нее Оскар Уайльд. Она пережила свой танец и казнь Иоанна Крестителя, и вышла замуж - последовательно сначала за своего дядю тетрарха Филиппоса Траконитуса, а затем за своего двоюродного брата царя Аристобулуса Калхасского.

Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)

Х Свернуть