`Эта запись пролежала на полке в нашем архиве более десяти лет. Идея создания авторских обработок еврейских песен появилась, как часто бывало в жизни Микаэла Таривердиева, из кинематографа. И с...Читать дальше

`Эта запись пролежала на полке в нашем архиве более десяти лет. Идея создания авторских обработок еврейских песен появилась, как часто бывало в жизни Микаэла Таривердиева, из кинематографа. И с кинематографом же она была связана.

В конце восьмидесятых - это было время надежд и возникновения множества проектов - режиссеру Инне Туманян предложили снять фильм о судьбе еврейской певицы. Фильм, конечно, должен был быть музыкальным. Эту работу Инна Туманян предложила Микаэлу Таривердиеву, своему другу и соавтору нескольких фильмов.

- Причем я и еврейские песни, - удивился Микаэл Леонович. Он задал режиссеру вопрос, который задавали потом ему неоднократно, и, уверена, будут задавать и после выхода этой записи.

Ответ Инны Туманян был прост:

- Буду работать только с тобой. Лучше тебя с певицей никто не справится.

И это было правдой. В кинематографической, музыкальной среде ходили легенды о работе Микаэла Таривердиева с Аллой Пугачевой, да и с певицами вообще.

Так что сначала в этой истории появился композитор. Потом стали искать певицу, которая подошла бы для этой роли в кино. Ею оказалась Маша Иткина, тогда - актриса Театра у Никитских ворот, руководимого Марком Розовским.

Потом, параллельно написанию сценария, которым занимался Олег Дорман, начался поиск музыкального материала. В наш дом принесли горы пластинок, пленок, нот с записями еврейских песен. Известных и неизвестных, авторских и народных. И было отобрано то, что должно было войти в фильм. Всего - 12 номеров.

Началась работа с материалом и с исполнителями. Микаэл Леонович принял необычное решение: певица должна была петь под аккомпанемент не типичный для еврейской музыки - под аккомпанемент двух гитар. Он работал с Машей Иткиной по нескольку часов в день. Он опустил ей голос на октаву ниже и `вытащил` совершенно потрясающий тембр, о котором сама певица и не подозревала.

- Ты поешь не своим голосом, - убеждал он ее в процессе работы. Пригласили педагога по идишу и ивриту, чтобы произношение было безупречным, чтобы певица точно осознавала что и о чем поет, чтобы она почувствовала фонетическую выразительность слова, особенность вокальной фразы.

Так, в течение полугода, рождался вокальный цикл авторских обработок еврейских песен. Не аранжировок, а именно авторских обработок. Микаэл Таривердиев выстраивал музыкальный материал под себя, под свое авторское слышание и ощущение. Можно даже сказать видение. Потому что многое для него оживало в этих музыкальных картинах. Так плач Иеремии встал в один ряд с песней о судьбе маленького человека Абраши.

Песни разного времени и разных авторов он сплавил в поразительную драму. Он очистил многочисленные наслоения, нанесенные временем и бытом, проявил их подлинно общечеловеческий смысл. Он возвысил их, вернее, вернул им их внутреннюю возвышенность.

Запись вокального цикла была осуществлена в первой тон-студии `Мосфильма`.

Звукорежиссером этой записи был Юрий Рабинович, давний друг Микаэла Таривердиева, человек, работавший с ним над `Иронией судьбы`. Это была одна из последних его записей.

Но съемки фильма о еврейской певице так и не состоялись. Осталась только эта запись - уникальная работа нескольких людей. Она долго лежала на полке. Ее слушали разные люди, оказывавшиеся в нашем доме. Люди из разных стран, евреи и не евреи, музыканты и не музыканты. И на всех она производила глубокое впечатление, даже тогда, когда слушатели не понимали слов.

Потому что есть в этой музыкальной истории, не снятой в кино, но оставшейся на пленке, какая-то особая страсть, подлинность того, что существует поверх национальной принадлежности, свобода. Сюжет, понятный без слов.`

Вера Таривердиева

Х Свернуть