Сэр Грей! Кушать подано - или будете до Пасхи ждать? Когда перед Пасхой к одному моему знакомому приезжала его будушая жена, то перед её приездом он, задумчиво глядя в пространство, сам с собой рассуждал:Ой, не устою, не устою!
В конце концов, Вы химик-ядерщик - или где? Испытания на разрыв - милое дело...
А это что у Вас? А это Змей Горыныча отправляют на испытания. Повезли родимого...
sir Grey
(07.04.2015 05:31)
Osobnyak писал(а):
/.../
В конце концов, Вы химик-ядерщик - или где? Испытания на разрыв - милое дело...
А это что у Вас? А это Змей Горыныча отправляют на испытания. Повезли родимого...
В смысле, что перебор?
Я очень привык к Оборину, Ойстраху, Кнушевицкому, и это, правда, немного трудно слушать. `Маэстро, урежьте марш`.
Спасибо за запись, очень интересно. И ведь посмотрел биографию Латейнера, что у нас здесь висит, именно за эту запись они получили премию. И никто не смог или не захотел выложить ее до сих пор!
Osobnyak
(07.04.2015 10:21)
sir Grey писал(а):
В смысле, что перебор?
Я очень привык к Оборину, Ойстраху, Кнушевицкому, и это, правда, немного трудно слушать. `Маэстро, урежьте марш`.
Спасибо за запись, очень интересно. И ведь посмотрел биографию Латейнера, что у нас здесь висит, именно за эту запись они получили премию. И никто не смог или не захотел выложить ее до сих пор!
Я ещё со Стерном выложил:
http://classic-online.ru/archive/?file_id=140705
Это ближе к божественности длиннот.
ahol
(07.04.2015 11:16)
Osobnyak писал(а):
Это ближе к божественности длиннот.
`Известные слова Шумана насчёт «божественных длиннот» у Шуберта были сказаны, конечно же, из самых лучших побуждений. Но они свидетельствуют всё же о некотором «недопонимании» – которое может быть вполне совместимо даже с самым искренним восхищением!
У Шуберта – не «длинноты», но иной масштаб времени: форма сохраняет у него все свои внутренние соразмерности и пропорции.
И при исполнении его музыки очень важно, чтобы эти пропорции времени выдерживались в точности!
Именно поэтому я терпеть не могу, когда исполнители игнорируют знаки повторов в сочинениях Шуберта – особенно в его сонатах и симфониях, где в крайних, наиболее событийных частях просто необходимо следовать предписаниям автора и повторять целиком начальный раздел («экспозицию»), чтобы не нарушать пропорций целого!
Сама идея подобного повторения заключается в очень важном принципе «переживания заново». После этого всё дальнейшее развитие (разработка, реприза и кода) должно восприниматься уже как своего рода «третья попытка», ведущая нас по новому пути.
Тем более, сам Шуберт часто выписывает первый вариант конца экспозиции («первую вольту») для перехода-возвращения к её началу-повторению и второй вариант («вторую вольту») – уже для перехода к разработке.
В этих самых «первых вольтах» у Шуберта могут содержаться важные по смыслу куски музыки. (Как, например, девять тактов – 117а-126а – в его Сонате си-бемоль мажор. Они содержат в себе столько важных событий и такую бездну выразительности!)
Игнорировать их – всё равно что отрезать и выбрасывать целые большие куски материи. Меня поражает, насколько к этому бывают глухи исполнители! Исполнения этой музыки «без повторов» всегда создают у меня ощущение школярского проигрывания «в отрывках».
Упрощённо можно сказать, что вектор творческого развития Бетховена – это дедукция (проекция большого на малое), а у Шуберта – индукция (проекция малого на большое).
Сонаты-симфонии-квартеты Шуберта разрастаются из его малых форм, словно бульон из кубика.
Крупные формы Шуберта позволяют нам говорить о специфически «шубертовской» сонате или симфонии – совсем иной, чем у Бетховена. К этому располагает уже сам песенный язык, лежащий в её основе.
Для Шуберта был важен прежде всего сам мелодический образ музыкальной темы. Для Бетховена же главная ценность – не музыкальная тема как таковая, а возможности развития, которые она в себе таит.
Тема может быть у него всего лишь формулой, мало что говорящей в качестве «просто мелодии».
В отличие от Бетховена с его темами-формулами, песенные темы Шуберта ценны уже сами по себе и требуют гораздо большего развёртывания во времени. Они и не требуют такой интенсивной разработки, как у Бетховена. И в результате получается совсем иной масштаб и пульс времени.
Я не хочу упрощать: кратких «формульных» тем у Шуберта тоже хватает – но если они появляются у него где-то в одном месте, то в другом уравновешиваются какой-нибудь мелодически самодостаточной «антитезой».
Таким образом, форма разрастается у него изнутри благодаря большей обстоятельности и закруглённости своего внутреннего членения – то есть, более развитому синтаксису.
При всей интенсивности происходящих в них процессов крупным сочинениям Шуберта присуща более спокойная внутренняя пульсация. `
Антон Сафронов
sir Grey
(07.04.2015 18:15)
ahol писал(а):
/.../
1) Сама идея подобного повторения заключается в очень важном принципе «переживания заново».
2) /.../Как, например, девять тактов – 117а-126а – в его Сонате си-бемоль мажор. Они содержат в себе столько важных событий и такую бездну выразительности!)
3) Упрощённо можно сказать, что вектор творческого развития Бетховена – это дедукция (проекция большого на малое), а у Шуберта – индукция (проекция малого на большое).
4) Для Шуберта был важен прежде всего сам мелодический образ музыкальной темы. Для Бетховена же главная ценность – не музыкальная тема как таковая, а возможности развития, которые она в себе таит.
/.../
1) Это мне очень понятно. Только почему в поэзии нельзя так?
Я помню чудное мгновенье
...
...
...
Я помню чудное мгновенье
...
...
...
Чем плохо послушать два раза?
2) Жаль, что мне этого не понять
3) Очень интересно. может быть, кто-нибудь выскажется?
4) Ну, это я понимаю так, что у Шуберта очень получалось сочинять мелодии.
знакомому приезжала его будушая жена, то перед её приездом он, задумчиво глядя в
пространство, сам с собой рассуждал:Ой, не устою, не устою!
В конце концов, Вы химик-ядерщик - или где? Испытания на разрыв - милое дело...
А это что у Вас? А это Змей Горыныча отправляют на испытания. Повезли родимого...
В конце концов, Вы химик-ядерщик - или где? Испытания на разрыв - милое дело...
А это что у Вас? А это Змей Горыныча отправляют на испытания. Повезли родимого...
смысле, что перебор?
Я очень привык к Оборину, Ойстраху, Кнушевицкому, и это, правда, немного трудно слушать.
`Маэстро, урежьте марш`.
Спасибо за запись, очень интересно. И ведь посмотрел биографию Латейнера, что у нас здесь
висит, именно за эту запись они получили премию. И никто не смог или не захотел выложить
ее до сих пор!
Я очень привык к Оборину, Ойстраху, Кнушевицкому, и это, правда, немного трудно слушать.
`Маэстро, урежьте марш`.
Спасибо за запись, очень интересно. И ведь посмотрел биографию Латейнера, что у нас здесь
висит, именно за эту запись они получили премию. И никто не смог или не захотел выложить
ее до сих пор!
http://classic-online.ru/archive/?file_id=140705
Это ближе к божественности длиннот.
длиннот.
сказаны, конечно же, из самых лучших побуждений. Но они свидетельствуют всё же о некотором
«недопонимании» – которое может быть вполне совместимо даже с самым искренним восхищением!
У Шуберта – не «длинноты», но иной масштаб времени: форма сохраняет у него все свои
внутренние соразмерности и пропорции.
И при исполнении его музыки очень важно, чтобы эти пропорции времени выдерживались в
точности!
Именно поэтому я терпеть не могу, когда исполнители игнорируют знаки повторов в
сочинениях Шуберта – особенно в его сонатах и симфониях, где в крайних, наиболее
событийных частях просто необходимо следовать предписаниям автора и повторять целиком
начальный раздел («экспозицию»), чтобы не нарушать пропорций целого!
Сама идея подобного повторения заключается в очень важном принципе «переживания заново».
После этого всё дальнейшее развитие (разработка, реприза и кода) должно восприниматься уже
как своего рода «третья попытка», ведущая нас по новому пути.
Тем более, сам Шуберт часто выписывает первый вариант конца экспозиции («первую вольту»)
для перехода-возвращения к её началу-повторению и второй вариант («вторую вольту») – уже
для перехода к разработке.
В этих самых «первых вольтах» у Шуберта могут содержаться важные по смыслу куски музыки.
(Как, например, девять тактов – 117а-126а – в его Сонате си-бемоль мажор. Они содержат в
себе столько важных событий и такую бездну выразительности!)
Игнорировать их – всё равно что отрезать и выбрасывать целые большие куски материи. Меня
поражает, насколько к этому бывают глухи исполнители! Исполнения этой музыки «без
повторов» всегда создают у меня ощущение школярского проигрывания «в отрывках».
Упрощённо можно сказать, что вектор творческого развития Бетховена – это дедукция
(проекция большого на малое), а у Шуберта – индукция (проекция малого на большое).
Сонаты-симфонии-квартеты Шуберта разрастаются из его малых форм, словно бульон из кубика.
Крупные формы Шуберта позволяют нам говорить о специфически «шубертовской» сонате или
симфонии – совсем иной, чем у Бетховена. К этому располагает уже сам песенный язык,
лежащий в её основе.
Для Шуберта был важен прежде всего сам мелодический образ музыкальной темы. Для Бетховена
же главная ценность – не музыкальная тема как таковая, а возможности развития, которые она
в себе таит.
Тема может быть у него всего лишь формулой, мало что говорящей в качестве «просто
мелодии».
В отличие от Бетховена с его темами-формулами, песенные темы Шуберта ценны уже сами по
себе и требуют гораздо большего развёртывания во времени. Они и не требуют такой
интенсивной разработки, как у Бетховена. И в результате получается совсем иной масштаб и
пульс времени.
Я не хочу упрощать: кратких «формульных» тем у Шуберта тоже хватает – но если они
появляются у него где-то в одном месте, то в другом уравновешиваются какой-нибудь
мелодически самодостаточной «антитезой».
Таким образом, форма разрастается у него изнутри благодаря большей обстоятельности и
закруглённости своего внутреннего членения – то есть, более развитому синтаксису.
При всей интенсивности происходящих в них процессов крупным сочинениям Шуберта присуща
более спокойная внутренняя пульсация. `
Антон Сафронов
1) Сама идея подобного повторения заключается в очень важном принципе «переживания
заново».
2) /.../Как, например, девять тактов – 117а-126а – в его Сонате си-бемоль мажор. Они
содержат в себе столько важных событий и такую бездну выразительности!)
3) Упрощённо можно сказать, что вектор творческого развития Бетховена – это дедукция
(проекция большого на малое), а у Шуберта – индукция (проекция малого на большое).
4) Для Шуберта был важен прежде всего сам мелодический образ музыкальной темы. Для
Бетховена же главная ценность – не музыкальная тема как таковая, а возможности развития,
которые она в себе таит.
/.../
Я помню чудное мгновенье
...
...
...
Я помню чудное мгновенье
...
...
...
Чем плохо послушать два раза?
2) Жаль, что мне этого не понять
3) Очень интересно. может быть, кто-нибудь выскажется?
4) Ну, это я понимаю так, что у Шуберта очень получалось сочинять мелодии.