Иногда совсем по-Шопеновски звучит этот ноктюрн. Шопеновская утонченность, нежность интонаций, его фразировка, порой и мелизматика (хотя Шопеновская тоньше и нередко переходит из простых украшений в виртуозные пассажи).
В некоторых моментах русский романтизм так созвучен Шуману и Шопену. Глинка услышит музыку Шопена в исполнении зарубежных пианистов, приезжавших в Россию, в том числе на концертах Листа. В 40-е годы он уж очень хорошо будет знаком со многими пьесами Шопена, особенно, с мазурками, и Шопен ему будет близок. А в конце 30-х, может быть, именно через гастроли заезжих пианистов или ноты. Шопену и 30 лет ещё не было. Печатался ли он тогда в России - трудно сказать. Но Глинка, похоже, к 1839 году уже мог познакомиться с его произведениями.
В этом ноктюрне он настолько близок Шопену, его жанровости, его мелодике, эмоциональным ощущениям, его переживаниям о неразделённой или невозможной любви.
В тот год в его жизни появилась Екатерина Керн.
Спасибо.
Рояль звучит прекрасно для своего возраста. Эрар. Лист любил его инструменты.
интонаций, его фразировка, порой и мелизматика (хотя Шопеновская тоньше и нередко
переходит из простых украшений в виртуозные пассажи).
В некоторых моментах русский романтизм так созвучен Шуману и Шопену. Глинка услышит
музыку Шопена в исполнении зарубежных пианистов, приезжавших в Россию, в том числе на
концертах Листа. В 40-е годы он уж очень хорошо будет знаком со многими пьесами Шопена,
особенно, с мазурками, и Шопен ему будет близок. А в конце 30-х, может быть, именно через
гастроли заезжих пианистов или ноты. Шопену и 30 лет ещё не было. Печатался ли он тогда в
России - трудно сказать. Но Глинка, похоже, к 1839 году уже мог познакомиться с его
произведениями.
В этом ноктюрне он настолько близок Шопену, его жанровости, его мелодике, эмоциональным
ощущениям, его переживаниям о неразделённой или невозможной любви.
В тот год в его жизни появилась Екатерина Керн.
Спасибо.
Рояль звучит прекрасно для своего возраста. Эрар. Лист любил его инструменты.