Скажи, заноза, когда ты свалишь, ведь Лейк и Опус88 тебе показали как надо стихи писать. И если б среди вас была полемика в стихотворной форме, то ты бы говённо выглядел. А посему, иди потренируйся, только подольше.
Тут хитрость. Копается человек в чём-то, истину, дескать, ищет. А как найдёт ту самую с виду истину, так и горько ему от неё. А почему? - невдомёк. Вот и думает, что истина горька. На самом деле горько от того, что всё у человека, что истиной полагается, на самом деле - не она. Вот ему и подсовывают перчику горького ядрёного, штоп не млел от себя самого. А на самом деле, коли найдет кто истину, так ... так даже и не знаю какой ему вкус подадут, но точно не разочарует вкус везунчика:).
Сочувствую Вам от души. Моя же истина светла и прекрасна, потому что имя ей - Творец! - вне которого нет и не может быть никакой иной истины. Желаю Вам поскорее это понять!
Вы знаете, я сужу о вере и истине по делам.
(Тут как раз была дискуссия про Баха. Он творил и создал)
А за красивые высокие слова порой удобно прятаться.
Сочувствую Вам от души. Моя же истина светла и прекрасна, потому что имя ей - Творец! - вне которого нет и не может быть никакой иной истины. Желаю Вам поскорее это понять!
Ну, Творец, ну, а истина -то в чём? Кто такой Творец? Не знаете, едва краем уха услыхали, что им можно любую глупость прикрыть, заявив, что Ваша истина - Творец. И так этот способ понравился Вам, что решили Вы грешить напропалую. Чуть чего коснись - а у Вас наготове Творец!
1. - Карапузик, Вы пьяный хам!
- Да идите Вы ... У меня истина светлая - Творец, а всё остальное ерунда.
2. - Карапузик, я Вас полюбила.
- Мадам, идите лесом, я люблю только Творца.
3. - Карапузик, ведь дважды два будет пять, а у Вас - семь?
- А мне начхать на всю Вашу математику, которую создали бездарные и безнравственные математити-евреи, чтобы обсчитывать жителей Российской империи. Я знаю только истину от Творца. Светлую и ясную! А Вам до моей истины ещё надо нравственно дорасти!
Обнаружился во всем объеме Серебряный Век. Эрудицией в его области щеголяли. Это была для нас протестная эстетика антисоцреализма. Декаданс был изящен, модерн престижен. Мы ржали, млели, цвели. «Дайте мне девушку, синюю-синюю, я проведу на ней желтую линию»! «Петербург». «Огненный ангел». Переписка Брюсова с Белым. Ходасевич. Зоргенфрей. Код для посвященных.
На первом курсе зацепил Николай Гумилев. Где, кроме Ленинграда и Москвы, можно было прочесть Гумилева? Кстати, он был в свое время изъят даже из университетских библиотек.
Я оформил в деканате требование для научной работы и получил временный пропуск в Залы для научной работы Публички – основное хранилище. И в большой блокнот переписывал самые меня впечатлявшие стихи Гумилева, перемежая черную авторучку красной и синей для наглядности оформления. Я ходил туда всю зиму – огромный зал, зеленые настольные лампы, благородная тишина – и составил лучший, наверное, сборник избранных стихов Гумилева. Рукописный. Из всех его изданий.
«Моя мечта надменна и проста –
схватить весло, поставить ногу в стремя,
и обмануть медлительное время»
И так далее. Теперь каждый может прочесть.
На четвертом курсе в общаге у меня этот блокнот украли. Правда, на четвертом курсе я по нему уже не горевал. В восемнадцать он прекрасен! С испытанием взрослостью дело сложнее. Есть поэты для барышень, гимназистов и студентов. Романтическая поэзия в адаптации для образованцев – чтоб было доступно и самоуважительно в одном флаконе.
Но строки остались! «Старый бродяга в Аддис-Абебе, покоривший многие племена, прислал ко мне черного копьеносца с приветом, составленным из моих стихов».
Обнаружился во всем объеме Серебряный Век. Эрудицией в его области щеголяли. Это была для нас протестная эстетика антисоцреализма. Декаданс был изящен, модерн престижен. Мы ржали, млели, цвели. ...
Использовать `Серебряный век` как антисоцреализм...?!?!?! ... фоменковщина какая-то наизнанку... Хотя Веллера можно понять... Ренессанс в качестве антисоцреализма не прокатит..., классицизм вот тоже, романтизм - ну, никак!, не говоря уже об античности..., а сам Веллер ржал и цвёл значит ... ну, ну...
Ох ник Васильевич, достанется вам на том свете за богопротивные слова.
Ну, вот... Песок зашуршал под днищем... Мель....:)
Может какому Василичу и достанется - не знаю, а Вы откуда сие прознали? Справки навели? Или права какие Вам делегированы?:)
Ну, вот... Песок зашуршал под днищем... Мель....:)
Может какому Василичу и достанется - не знаю, а Вы откуда сие прознали? Справки навели? Или права какие Вам делегированы?:)
Я же сказал: ник Васильевич. Ник ведь не может быть человеком. Это и Николай Васильевич подтвердил в повести о том, как поссорились ник Иванович и ник Никифорович, откуда я и цитировал.
Я же сказал: ник Васильевич. Ник ведь не может быть человеком. Это и Николай Васильевич подтвердил в повести о том, как поссорились ник Иванович и ник Никифорович, откуда я и цитировал.
Так и я о нике.
А, между нами, если, конечно, можно, Вы со своим ником общаетесь?
Государь Николай I был прекрасный литературный критик. Плоть от плоти своих эстетов и интеллектуалов. Доброжелатель, патриот, книгочей. Недаром Пушкин выходил от него со слезами умиления.
Кто не листал бережно желтых журнальных страниц столетней и более давности, слыша сухой ломкий шорох и шелест, кто не вдыхал ту самую «книжную пыль» – тончайший прах истирающейся в прикосновении и ветшающей древней бумаги, кто не читал крупных угловатых литер минувших эпох, – ну, ясно, тот не прикасался к истории литературы.
Значит. Еще весной первого курса в просеминаре я придумал себе темой «Герой нашего времени» Лермонтова в прижизненной и ближайшей к тому современной ему критике. И допуск в Публичку, и ходил в журнальные залы, и рылся в каталогах, находил, дожидался выноса из фондов, раскладывал на большом столе под зеленой лампой. И открывал рот. И аж балдел.
Ни одного доброго отзыва!!!
От автора требовательно ожидали: позитивных ценностей! примера для юношества! опоры для духа! достойного применения таланту! наказания пороков и торжества добродетели! И с негодованием отвергали очерненную им действительность.
Я потрясался. И! – они писали то, о чем мы говорили в школе промеж себя, отплевывая дифирамбы и догматы школьной программы! Что Печорин – подлец, и нечего делать ему пьедестал из карточного домика апологетических спекуляций (это я, конечно, уже сейчас так изящно излагаю суть школьных претензий).
И нарождающиеся разночинцы-демократы. И образованное общество. И окололитературная тусовка. И сам царь! Дули в одну дуду! Николай-то надеялся, что служака Максим Максимыч станет героем. А тусовка сетовала, что «грех на нем остался великий перед Россией» – уже ушел в мир иной, а вот оставил юношеству подлеца в пример, вместо того чтоб чувства добрые лирой пробуждать.
Как выразился классик: «Преддверие истины коснулось меня»
И ни один – ни одна сука, ни одна гадюка семибатюшная! – ни слова не написала в первые десять-пятнадцать лет по опубликовании «Героя нашего времени» о непревосходимом блеске и обаянии стиля и о тонком и точном, беспощадном и детально отпрепарированном психологизме, каких не было близко в русской словесности до Лермонтова.
Вот вам канонизированный классик и гений. И вот вам просвещеннейшие из современников.
Уроков из этого следовало сразу несколько.
Что школьнички-то, мы, были не так уж неправы, пожимая плечами, что дерьмо Печорин на самом деле, и шел бы он подальше с его подлянками нормальным людям, что вообще-то таким морды бьют, и чему это, интересно, нам еще предлагают в нем сочувствовать? Сочувствовать другим надо, пошел он на хрен со страданиями исключительно своей личности. Думал бы лучше о других.
И второе. Э. Так даже оценки в вопросах столь генеральных меняются со временем? И не по приказу, будь то царя или партии, а даже люди свободомыслящие чушь пороли и не понимали ни хрена?
Третье. Так царь не душил поэтов, но думал точно как отдел культуры, как секретарь по идеологии Полит бюро ЦК КПСС? О благе юношества, пользе для народа, воспитании молодежи? Гм. Ведь и возразить царю трудно.
Перед летней сессией мне поставили четверку без отзывов и комментариев. На вопросы руководитель семинара, старик-доцент Тотубалин, мягко отмолчался.
.....
И нарождающиеся разночинцы-демократы. И образованное общество. И окололитературная тусовка. И сам царь! Дули в одну дуду! Николай-то надеялся, что служака Максим Максимыч станет героем. А тусовка сетовала, что «грех на нем остался великий перед Россией» – уже ушел в мир иной, а вот оставил юношеству подлеца в пример, вместо того чтоб чувства добрые лирой пробуждать.
Как выразился классик: «Преддверие истины коснулось меня»
И ни один – ни одна сука, ни одна гадюка семибатюшная! – ни слова не написала в первые десять-пятнадцать лет по опубликовании «Героя нашего времени» о непревосходимом блеске и обаянии стиля и о тонком и точном, беспощадном и детально отпрепарированном психологизме, каких не было близко в русской словесности до Лермонтова.
Вот вам канонизированный классик и гений. И вот вам просвещеннейшие из современников.
Уроков из этого следовало сразу несколько.
Что школьнички-то, мы, были не так уж неправы, пожимая плечами, что дерьмо Печорин на самом деле, и шел бы он подальше с его подлянками нормальным людям, что вообще-то таким морды бьют, и чему это, интересно, нам еще предлагают в нем сочувствовать? Сочувствовать другим надо, пошел он на хрен со страданиями исключительно своей личности. Думал бы лучше о других.
И второе. Э. Так даже оценки в вопросах столь генеральных меняются со временем? И не по приказу, будь то царя или партии, а даже люди свободомыслящие чушь пороли и не понимали ни хрена?
Третье. Так царь не душил поэтов, но думал точно как отдел культуры, как секретарь по идеологии Полит бюро ЦК КПСС? О благе юношества, пользе для народа, воспитании молодежи? Гм. Ведь и возразить царю трудно.
Перед летней сессией мне поставили четверку без отзывов и комментариев. На вопросы руководитель семинара, старик-доцент Тотубалин, мягко отмолчался.
Там же
Да, Веллер - это всего лишь Веллер.
Совершенное уныние в свободолюбивых декабристских головах (безотносительно к их правоте исторической) после известного расстрела и казней породило вследующем поколении слой Печориных.
Насколько тенденциозен Веллер, настолько же и лжив. Никогда Печорина советская школа не ставила кумиром, а полагала его лишним на этом празднике жизни:))
Никогда не делала из Лермонтова кумира, а лишь сочувственно его понимала...
Печорин - человек, ответивший своим современникам тем же, что получил от них. И Родину он не предавал, и царю не изменил, а его отношения с Мери - естественны и имеют естественное, увы, завершение.
Бесплодное рекламирование Веллером самого себя за счет перевирания прошлого - вобще его любимый конь... с яйцами, на котором он разъезжает по публицистической литературе, а за ним, прижавшись к спине и попе впереди сидящего скачет по дороге жизни, сопровождая резонансной тряской щёк ритм конского бега, наш Карапузик, и кричит он нам прерывающимся от тряки же голосом: `Сюд-а!! Сад...ись... пп...оза..ди-и-и-и... ме..ме.ня...ааа!!`
Садитесь, кому охота.
Студент падает на проблеск будущего, как чайка на рыбку. Огнеопасный материал всех революций, а как же. Не так, как прежде!
Наши представления о том, каковой надлежит быть литературе, терпели крах, крах был похож на кирпичные обломки и пыль в проломе стены соцреализма, и представления устремились в сияющую и зияющую брешь в крамольные пейзажи.
В шестьдесят шестом году впервые в СССР вышел однотомник Кафки: затертый, он передавался у нас по рукам.
В «Иностранке» появился «Чужой» Камю: мы оволосели; мы цитировали.
«Новый мир» выдал «Золотые плоды» Натали Саррот! Вот это было нечто. Вот о таком мы раньше не слыхали.
И тут же старик Катаев в том же «Новом мире» публикует «Траву забвения», и народ открывает рты. Это – тот самый Катаев? который белеет парус одинокий? не может быть!.. во дает!.. Мовизм, говорите, изобрел?
Первые переводы рассказов Кортасара. Аж обалдение. «Аксолотль». «Остров в полдень». Ни хре-на себе – как можно писать. Марселя Пруста желающие читали в издании «Academia» 1934 года в переводе Н. Рыковой: библиотека сохранила.
Грянула толстенная книга идеолога-правдиста Юрия Жукова «На фронтах идеологической борьбы», и глава «Фронт литературы» рассказывала сто-олько нового! а на шелуху эпитетов можно внимания не обращать.
Не понимая, не ощущая – передние из нас выдвигались за идеолого-эстетические границы советского искусства.
Если Лермонтов, по Вашему мнению, просто не успел стать человеком, то незачем было назначать его классиком и растлевать души школьников на примере безнравственности его героев.
В моём посте речь шла о нас с Вами и обо мне, в частности. А Лермонтов - он рано повзрослел, быстро возмужал и умер как мужчина.
— Знаю, вы один из немногих счастливчиков, бывавших у Вицина дома.
— Да, это так. Я был знаком и с его женой Тамарой Федоровной Мичуриной — племянницей академика Ивана Мичурина. Она была очень приветливая женщина. Работала в театре. Как-то призналась мне, что свою жизнь посвятила двум талантам — мужу Гоше и дочери Наташе, ставшей художницей. А как Вицин жил? Квартира была ухоженная — с хорошей мебелью, в то время модным хрусталем, магнитофоном, который актер использовал, репетируя роли. Однако технику он не любил. Автомобиль, например, ему не нужен был. Как-то он даже сказал, дескать, самое страшное из того, что придумало человечество, — машина и застолье.
— Ходили слухи, что последние годы Георгий Вицин провел едва ли не в нужде.
— Полный бред! Не верьте этому. Как может бедствовать человек, живущий в трехкомнатной квартире на Арбате, получающий персональную пенсию, работающий на концертах и каждый день покупающий для бездомных собак свежую колбасу и ветчину? Просто он не придавал значения одежде. Ну и что? Неужели актер должен надевать фрак, выходя гулять с собакой? Он жил так, как считал нужным. Например, был вегетарианцем, увлекался йогой, не любил обращаться к врачам. У него была своя философия.
— Как знаменитый актер относился к славе?
— Прячась от нее, шутил: «Что в трамвае написано? Не высовываться!» Вицин не любил давать интервью, не участвовал в тусовках. Мне вспоминается семидесятилетие Никулина. У его кабинета собралось много народу. Когда же мы подошли туда с Вициным, он мне на ухо прошептал: «Главное — вовремя смыться, чтобы не попасть на банкет». Как я уже говорил, он был человеком непьющим.
http://fakty.ua/234365-vladimir-cukerman-pryachas-ot-slavy-vicin-shutil-chto-v-tramvae-na pisano-ne-vysovyvatsya
Осень 1966 в Ленинграде была настоящей славой Бродского – неофициального, непечатающегося, не «знакового», не увенчаного – живого, нормального, внеофициозного.
Эта была осень «Пилигримов». Их перепечатывали до пятой слепой копии и переписывали вручную. Их оставляли машинистки для себя. Я и сегодня считаю это – вот слышу я так, звучит мне так, – лучшими стихами Бродского, которого американского его периода не люблю ни в каком смысле.
«Мимо ристалищ и капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо шумных базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы».
Поэзия – здесь; и пронзительная мощная энергетика ощущалась даже далекими обычно от поэзии людьми. Надсмысловое значение слов, импрессионистский принцип сочетаний.
«И тишина. И более ни слова. И только это. Да еще усталость. Свои стихи оканчивая кровью, они на землю тихо опускались».
«Прощай. До встречи в могиле. Близится наше время. Ну что ж. Мы не победили. Мы умрем на арене».
Ранний, ленинградский Бродский был хороший живой поэт. Со своей ясно ощутимой незатвердевшестью, недожатостью сплошь и рядом, комплексами беспокойного и уязвимого.
Стихи, которые читали под портвейн в «Сайгоне»; стихи, которые студенты читали при свечах на пьянках в общагах между собственно выпивкой с танцами и допиванием остатков перед шабашем; стихи, которые читали девушкам, ни к чему их не склоняя, а все-таки к тому дело гнулось; эти стихи тоже были молекулами пространства, из которого формировались наши души и воззрения. Ну ведь так? Да?
///
Не понимая, не ощущая – передние из нас выдвигались за идеолого-эстетические границы советского искусства.
`Не понимая,.. выдвигались.` За границы. Передние. Ага. Можно подумать, что автору этой галиматьи удалось что-то создать в границах:))))), или потом, находясь уже за границами,... Он только о границах и пишет:))) Вышел за границы, огляделся - Мам-мадарагая, нет ни хрена!! - и понял, что писать ему не о чем, кроме как о том, что осталось там, внутри границы:))))))))))))))))) и о себе ещё. В целях пропаганды себя, вышедшего из себя, сиречь за границы вышедшего. Ну, ну.
Вобщем, ржал он, цвёл, не понимал, выдвигался.
Пейсатель, ити яво в качель:))))
Теперь вот гэний Карапузика таращится на это чтиво:))))))))))
Пилигримы
...
Эта была осень «Пилигримов». Их перепечатывали до пятой слепой копии и переписывали вручную. Их оставляли машинистки для себя. Я и сегодня считаю это – вот слышу я так, звучит мне так, – лучшими стихами Бродского, которого американского его периода не люблю ни в каком смысле.
...
А как же выход за пределы? ... тьфу, ты - за границы???? Самыми непонимающими передними.:)))))))))))) Ой, Боже!
Тина. А в ней плавают карап... то есть, имелось в виду, головастики плавают. С перспективой плавают!!! Не век же им головастиками оставаться? Панимаишь.
...
Эта была осень «Пилигримов». Их перепечатывали до пятой слепой копии и переписывали вручную. Их оставляли машинистки для себя. Я и сегодня считаю это – вот слышу я так, звучит мне так, – лучшими стихами Бродского, которого американского его периода не люблю ни в каком смысле.
«Мимо ристалищ и капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо шумных базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы».
Поэзия – здесь; и пронзительная мощная энергетика ощущалась даже далекими обычно от поэзии людьми. Надсмысловое значение слов, импрессионистский принцип сочетаний.
«И тишина. И более ни слова. И только это. Да еще усталость. Свои стихи оканчивая кровью, они на землю тихо опускались».
«Прощай. До встречи в могиле. Близится наше время. Ну что ж. Мы не победили. Мы умрем на арене».
Ранний, ленинградский Бродский был хороший живой поэт. Со своей ясно ощутимой незатвердевшестью, недожатостью сплошь и рядом, комплексами беспокойного и уязвимого.
Стихи, которые читали под портвейн в «Сайгоне»; стихи, которые студенты читали при свечах на пьянках в общагах между собственно выпивкой с танцами и допиванием остатков перед шабашем; стихи, которые читали девушкам, ни к чему их не склоняя, а все-таки к тому дело гнулось; эти стихи тоже были молекулами пространства, из которого формировались наши души и воззрения. Ну ведь так? Да?
Там же
Вот, что пишет о впечатлениях от стихотворения `Пилигримы` кумир Карапузика:
`...пронзительная мощная энергетика... надсмысловое значение слов... импрессионистский принцип сочетаний...`
То есть пейсатель понятие не имеет, ЧТО за текст перед ним.
А потому, естественно, выход за `границы` осуществлялся так:
`Стихи, ... читали под портвейн в «Сайгоне»; стихи, ... студенты читали при свечах на пьянках в общагах между собственно выпивкой с танцами и допиванием остатков перед шабашем; стихи, которые читали девушкам, ни к чему их не склоняя, а все-таки к тому дело гнулось;...`
Просто чушь собачья, а не расширение сознания:)).
Ладно, хватит с них на сегодня, а то Карапузик снова заскулит о доброте и ранах.
Эпиграф.
`Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигримов`
В. Шекспир
`Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.`
И, что тут расширяло сознание? Очевидно же, что пилигримы не монахи и не простые странники. Пилигримы - это мы, в их числе любой их нас, кому суждено подчиняться судьбе, а значит все, даже и те, кто думает, что вся колода прекращается, если он выхватил из неё джокера.
`...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.`
- всех касается.
Никому такое сочинение не может понравится. Ни худсовету, ни священному синоду, ни пьянице, ни солдатам... Кому она нужн? Правда-то?:))))) Та самая - сладкая!!!!! Тьфу на неё:))
Эпиграф.
`Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигримов`
В. Шекспир
`Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.`
И, что тут расширяло сознание? Очевидно же, что пилигримы не монахи и не простые странники. Пилигримы - это мы, в их числе любой их нас, кому суждено подчиняться судьбе, а значит все, даже и те, кто думает, что вся колода прекращается, если он выхватил из неё джокера.
`...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.`
- всех касается.
Никому такое сочинение не может понравится. Ни худсовету, ни священному синоду, ни пьянице, ни солдатам... Кому она нужн? Правда-то?:))))) Та самая - сладкая!!!!! Тьфу на неё:))
А разве Вам не понравилось стихотворение, Лейк?
Или Вы в принципе не уважаете автора?
А разве Вам не понравилось стихотворение, Лейк?
Или Вы в принципе не уважаете автора?
Это даже не ранний, а очень ранний Бродский, как и `Шествие`. Стихотворение хорошее, но еще без неповторимой, свойственной только Бродскому интонации. Такие стихи читались на КСП, в Политехе, что-то похожее могли сочинить и молодые Рождественский или Вознесенский. Бодрая интонация последователей Маяковского.
А вот тоже очень ранний Бродский. 61 год. Ему 21 год. Такое кроме него не смог бы написать никто (`Проплывают облака`).
Проплывают облака
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над сумеречными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса?
Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.
Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?
«Проплывают облака, проплывают облака и гаснут...» --
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.
Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,
улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов.
«Проплывают облака...» -- это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин все -- биение, все -- дрожание голосов.
Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
«Проплывают облака...» -- это дети поют обо всем.
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя переплетаются, звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?
Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей.
Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.
Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.
Такое кроме него не смог бы написать никто (`Проплывают облака`).
Вы совершенно правы. В этом просто нет необходимости. Но при случае, скажем, на пари Лэйк вполне способен сочинять подобные тексты. Причём ежедневно и километрами. Унылое бормотание, которое Вы принимаете за интонацию, свидетельствует о неразвитости Вашего литературного вкуса.
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над сумеречными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса?
...
Красивый ритм маятника с долгим периодом ... Здесь слова поют полевым ветром, зашумляющим иные звуки и тем интересней мгновенная тишина пауз в точках, где словесный маятник замирает, чтобы начать обратное движение. Эта красота речи восполняет смысловую легкость обычных для молодого человека мыслей, но зато раскрывает великолепное владение речью, которое и проявится в некоторых стихах зрелого и позднего Бродского гениальной гармонией слов и смыслов.
Вы совершенно правы. В этом просто нет необходимости. Но при случае, скажем, на пари Лэйк вполне способен сочинять подобные тексты. Причём ежедневно и километрами. Унылое бормотание, которое Вы принимаете за интонацию, свидетельствует о неразвитости Вашего литературного вкуса.
Лэйк ТАК не сумеет, Лэйк иначе умеет. А необходимо всё. А о вкусах не спорят. Спорят для развития и удовольствия. ... Для развлечения:))
Наша классная в последней моей школе была большим подарком судьбы. Кира Михайловна Яцевич не то чтобы любила русскую литературу – она ею лучилась и брызгала, всеми страстями она жила в ней (то есть учительница – в литературе; хотя можно и наоборот). Она давала самозабвенно и требовала ревностно. Она была в цвете – около тридцати пяти знойной смуглой женственности, и наша тупость иногда срывала ее в крик, хотя причины учительского невроза не всегда имеют причиной учеников.
В восьмом классе ее ироничное ко мне отношение вызывалось, по-моему, отличными офицерскими сапогами, в которых я прибыл с Востока: я смотрелся диковато, здесь сапог не носили. В одиннадцатом был, видимо, любимым учеником, хотя внешних проявлений она себе не позволяла.
В порядке внеклассной работы она грузила нас эстетикой как могла. Как все настоящие русские словесники, она была идеалисткой.
И вот она объявила на классный час диспут. И написала крупно и красиво мелом на доске: «О вкусах не спорят». И спросила, кто согласен. И почти все подняли руки. И тогда она с победным выражением поставила после фразы вопрос с воскликом, так что получилось: «О вкусах не спорят?!» И спросила, а теперь кто с этим согласен. И класс смешался, и захмыкал, и оценил, и почти весь поднял руки – уже за новую редакцию текста. И был вопрос: ну, а теперь кто за первый вариант?..
Я почувствовал себя немножко в дураках вместе со всеми. Не так уж меня, как и всех, волновал диспут. Скорее задето было самолюбие. Да, я тоже слегка попал в ловушку. Но крепка ли ловушка? И так ли уж верно, что истина – во втором варианте? Гм. И я поднял руку – остаюсь при своих. И покосился по сторонам. Еще двое подняли.
И Кира сказала, что сейчас мы будем защищать свои точки зрения, и предоставила мне слово. А когда она после своего вопроса с воскликом обернулась к обескураженному классу, лицо у нее было торжествующее. Она полностью добилась нужного эффекта. И было ясно, что она считает истиной второй вариант.
Иногда соображение идет с удивительной скоростью, а внешне твои действия выглядят легкими такими, небрежными.
– Есть вкус – и есть безвкусица, – сказал я, и по растерянным глазам Киры понял, что выиграл.
Дальше неинтересно – развертка тезиса. Если одному нравится Репин, а другому – коврики с лебедями, это вкус и безвкусица, и вкус надо прививать и развивать, а с безвкусицей бороться. А если одному нравится Репин, а другому – Ренуар, то это разные вкусы, два великих разных художника, можно одного любить, в второго нет, ну и о чем тут спорить? И тому подобное.
Кира стала выходить из ситуации, пританцовывая на фразах, как боксер. Оживление было изображено на ее погасшем лице. Я поменял весь сценарий. Спора больше не было. Спорить не о чем.
Первую пару минут я был весьма доволен собой и даже горд: я умный, образованный и хорошо все понимаю, и даже доказал вам свою правоту. Через пять минут я понимал, что скотина, и лучше бы сидел и молчал. Боже мой. Она умнее, образованнее и лучше нас. И дает нам все, что может, какие там рамки программы. И вот она в неловком положении, и это я ее туда загнал. Ей же это унизительно! И я же ее люблю, я не хотел.
И все-таки еще долго, до конца студенческих лет, я спорил не для того, чтобы выяснить совместно истину, а только для того, чтобы победить. Пока не накушался пустословия.
... свидетельствует о неразвитости Вашего литературного вкуса.
Литературного под вопросом, а вот с поэтическим полный порядок.
Нам как-то всё равно, какие косяки были у Лермонтова, или Бродского, или Высоцкого, мы их любим читать.
Обнаружился во всем объеме Серебряный Век. Эрудицией в его области щеголяли. Это была для нас протестная эстетика антисоцреализма. Декаданс был изящен, модерн престижен. Мы ржали, млели, цвели. «Дайте мне девушку, синюю-синюю, я проведу на ней желтую линию»! «Петербург». «Огненный ангел». Переписка Брюсова с Белым. Ходасевич. Зоргенфрей. Код для посвященных.
На первом курсе зацепил Николай Гумилев. Где, кроме Ленинграда и Москвы, можно было прочесть Гумилева? Кстати, он был в свое время изъят даже из университетских библиотек.
Я оформил в деканате требование для научной работы и получил временный пропуск в Залы для научной работы Публички – основное хранилище. И в большой блокнот переписывал самые меня впечатлявшие стихи Гумилева, перемежая черную авторучку красной и синей для наглядности оформления. Я ходил туда всю зиму – огромный зал, зеленые настольные лампы, благородная тишина – и составил лучший, наверное, сборник избранных стихов Гумилева. Рукописный. Из всех его изданий.
«Моя мечта надменна и проста –
схватить весло, поставить ногу в стремя,
и обмануть медлительное время»
И так далее. Теперь каждый может прочесть.
На четвертом курсе в общаге у меня этот блокнот украли. Правда, на четвертом курсе я по нему уже не горевал. В восемнадцать он прекрасен! С испытанием взрослостью дело сложнее. Есть поэты для барышень, гимназистов и студентов. Романтическая поэзия в адаптации для образованцев – чтоб было доступно и самоуважительно в одном флаконе.
Но строки остались! «Старый бродяга в Аддис-Абебе, покоривший многие племена, прислал ко мне черного копьеносца с приветом, составленным из моих стихов».
Там же
Вы выбежали из зала на ветровую веранду,
Нависшую живописно над пропастью и над рекой.
Разнитив клубок восторга, напомнили Ариадну,
Гирлянду нарциссов белых искомкали смуглой рукой.
Вам так надоели люди, но некуда было деться.
Хрипела и выла пропасть. В реке утопал рыболов.
Из окон смеялся говор. Оркестр играл интермеццо.
Лицо ваше стало бледным и взор бирюзовый — лилов.
Как выстрел, шарахнулись двери. Как крылья, метнулись фраки.
Картавила банда дэнди, но Вам показалось — горилл.
Как загнанная лисица, дрожа в озаренном мраке,
Кого-то Вы укусили и бросились в бездну с перил!
Последние квартеты Моцарта ничуть не лучше последних квартетов Бетховена. Длительность третьей части в восемнадцатом нумере - четырнадцать минут! Графоманство чистой воды. Чистой, да, но графоманство!
Последние квартеты Моцарта ничуть не лучше последних квартетов Бетховена. Длительность третьей части в восемнадцатом нумере - четырнадцать минут! Графоманство чистой воды. Чистой, да, но графоманство!
Если как у Крылова в басне - то с такими слонами других участников совсем и незаметно.
Мораль про басни - старайтесь выбрать подходящих калибром слонов.
Нам как-то всё равно, какие косяки были у Лермонтова, или Бродского, или Высоцкого, мы их любим читать.
`Да на тебя и правда нельзя сердиться, ты всё ещё ребёнок`.
(Чародеи)
Неужели Вы думаете, что я хотя бы на одну секунду способен поверить в то, что смогу кого-нибудь из вас в чём-нибудь переубедить? Конечно, нет. Считайте, что я просто развлекаюсь, показывая всем вам, что литературное мастерство классиков слишком преувеличено государственной пропагандой.
... Конечно, нет. Считайте, что я просто развлекаюсь, показывая всем вам, что литературное мастерство классиков слишком преувеличено государственной пропагандой.
Читая Вас и Ваши цитаты, ещё и ещё раз приношу мысленно цветы к могиле той страны, которая таким вот пейсателям, в момент открытия ими ртов совало туда, варежку, предварительно смочив её в сахарном сиропе, и продолжало тиражировать классику, и насаждать, насаждать культуру, покуда один из руководителей не смотался за рубеж и не охренел от кукурузного початка и соевых возможностей:). Постепенно исчезло всё натуральное. И люди тоже, в том числе.
Если будешь писать ересь о Моцарте и Бетховене, то получишь в челюсть кулисой от тромбона. Ты должен учитывать хотя бы тот факт, что Бетховена очень любил обожаемый твой кумир владимир ильич крупский. Всё дёргался в истерике:`Наденька, поставь мне аппассионату, Наденька!`
Последние квартеты Моцарта ничуть не лучше последних квартетов Бетховена. Длительность третьей части в восемнадцатом нумере - четырнадцать минут! Графоманство чистой воды. Чистой, да, но графоманство!
Последние комментарии Карапузика ничуть не лучше его первых комментариев. `Графоманство чистой воды.` (С)
.....
– Есть вкус – и есть безвкусица, – сказал я, и по растерянным глазам Киры понял, что выиграл.
Дальше неинтересно – развертка тезиса. Если одному нравится Репин, а другому – коврики с лебедями, это вкус и безвкусица, и вкус надо прививать и развивать, а с безвкусицей бороться. А если одному нравится Репин, а другому – Ренуар, то это разные вкусы, два великих разных художника, можно одного любить, в второго нет, ну и о чем тут спорить? И тому подобное.
...
Какой дешевый приемчик:))) Учительница, которая у него `Она давала самозабвенно и требовала ревностно.` (С), так растерялась от глупости ученика, что не нашлась, что ему возразить? Даже если бы этот эпизод существовал в действительности, то она ему бы просто ответила, что безвкусица - это тоже разновидность вкуса. Не такой она была дурой, какой её показал недалёкий пейсатель. Я это ясно вижу, так же, как т тот факт, что этого эпизода не существовало в том виде, в котором его описал врун-`грамотей`-пейсатель:
`Как все настоящие русские словесники, она была идеалисткой.` - чушь собачья.
`Я почувствовал себя немножко в дураках вместе со всеми.` - ну, конечно, как же почувствовать, что автор был дураком-одиночкой?:)) - всех туда.
`Кира стала выходить из ситуации, пританцовывая на фразах, как боксер.` - Вы можете себе представить эту умную женщину в позе боксёра, которая танцует перед этим младенцем? - како-то современное кино о школьных дебилах.
`И все-таки еще долго, до конца студенческих лет, я спорил не для того, чтобы выяснить совместно истину, а только для того, чтобы победить. Пока не накушался пустословия.` - Веллер накушался пустословия?:)))))) Он может и накушался, но остальных кормит и кормит, кормит и кормит своим пустословием, как идиот-повар, пытающийся лапшу, сваренную в изначально холодной воде, развешивать на уши читателям, но комья этой мучной дряни никто из нормальных людей не желает даже за галушки принять, а вот Карапузик просто таки на всю свою физиономию намазал веллеровкое варево, набил им рот и теперь сам не может сказать ни слова, а потому мацает и мацает тему поэзии липким клейстером веллеровской стряпни.
Кто с кем хочет побыть наедине??
От чьего имени ведётся повествование??
К кому обращается герой??
Где находится место действия, в конце-то концов??
Нет ответов. Кроме тех, что Лэйк выдумает, наплевав, как и всегда, и на текст стихотворения и на гений Карпузика:))))
На свете мало, говорят,
Мне остается жить!
Вот так прямо подходят на улице и говорят: - Ну, всё, брат, шабаш, скоро тебе крышка!
Поедешь скоро ты домой:
Да кто поедет-то???? Открой мне веки, пиит! Покажи брата!!!
Смотри ж… Да что? моей судьбой,
Сказать по правде, очень
Никто не озабочен.
А если спросит кто-нибудь…
Ну, кто бы ни спросил,
Скажи им, что навылет в грудь
Я пулей ранен был;
Где ж это тебя угораздило?? Небось, на дуэли??
Что умер честно за царя,
Потише ври... На дуэлях за царя не гибнут.
Что плохи наши лекаря
(Нынешние не лучше))
И что родному краю
Поклон я посылаю.
Отца и мать мою едва ль
Застанешь ты в живых…
Здесь непонятно, почему.
Признаться, право, было б жаль
Мне опечалить их;
То есть лучше пусть бы уже умерли??
Но если кто из них и жив,
Скажи, что я писать ленив,
Что полк в поход послали
Ба!!! Да ты служивый! Здесь просто халтурщик-поэт поставил телегу впереди лошади:))))
И чтоб меня не ждали.
Соседка есть у них одна…
Как вспомнишь, как давно
Расстались!.. Обо мне она
Не спросит… все равно,
Отчего же ей и не спросить?? Женщины любопытны на этот счёт:)))
Ты расскажи всю правду ей,
Пустого сердца не жалей;
Тьфу ты ну ты. Почему сердце пустое-то?? Опять загадка.
Кто с кем хочет побыть наедине??
От чьего имени ведётся повествование??
К кому обращается герой??
Где находится место действия, в конце-то концов??
Нет ответов. Кроме тех, что Лэйк выдумает, наплевав, как и всегда, и на текст стихотворения и на гений Карпузика:))))
На свете мало, говорят,
Мне остается жить!
Вот так прямо подходят на улице и говорят: - Ну, всё, брат, шабаш, скоро тебе крышка!
Поедешь скоро ты домой:
Да кто поедет-то???? Открой мне веки, пиит! Покажи брата!!!
Смотри ж… Да что? моей судьбой,
Сказать по правде, очень
Никто не озабочен.
А если спросит кто-нибудь…
Ну, кто бы ни спросил,
Скажи им, что навылет в грудь
Я пулей ранен был;
Где ж это тебя угораздило?? Небось, на дуэли??
Что умер честно за царя,
Потише ври... На дуэлях за царя не гибнут.
Что плохи наши лекаря
(Нынешние не лучше))
И что родному краю
Поклон я посылаю.
Отца и мать мою едва ль
Застанешь ты в живых…
Здесь непонятно, почему.
Признаться, право, было б жаль
Мне опечалить их;
То есть лучше пусть бы уже умерли??
Но если кто из них и жив,
Скажи, что я писать ленив,
Что полк в поход послали
Ба!!! Да ты служивый! Здесь просто халтурщик-поэт поставил телегу впереди лошади:))))
И чтоб меня не ждали.
Соседка есть у них одна…
Как вспомнишь, как давно
Расстались!.. Обо мне она
Не спросит… все равно,
Отчего же ей и не спросить?? Женщины любопытны на этот счёт:)))
Ты расскажи всю правду ей,
Пустого сердца не жалей;
Тьфу ты ну ты. Почему сердце пустое-то?? Опять загадка.
Пускай она поплачет…
Ей ничего не значит!
А не заплачет, так ей же и лучше.
Восхитительнейший образец наивного демагога в цвете.
Тут даже отвечать не на что.
Паэндр наш сам задает вопросы не по тексту, сам на них отвечает, говоря: `Где тебя угораздило...`Потише ври...`, `Октрой мне веки пиит...`... Так! А на секундочку, люди, а с кем разговаривал Карапузик:)))), когда писал всё своё прозвиденя?
К кому обращается его героический, обтертый об спину Веллера, гений? В каком месте он остановился просушить пропахшие конским потом Веллерова скакуна порты, чтобы заодно написать это, то есть где находится место его действия?
Уж ён не с покойником ли трёп ведет?:)
Доктора бы надо. Но он и докторов пнуть успел. Есть у нас тут доктор? Пусть придет за своей порцией правды карапузливой:))
`Нам жизнь навязана; ее водоворот
Ошеломляет нас, но миг один - и вот
Уж надобно уйти, не зная цели жизни,
Приход бессмысленный, бессмысленный уход!`(с)
`Нам жизнь навязана; ее водоворот
Ошеломляет нас, но миг один - и вот
Уж надобно уйти, не зная цели жизни,
Приход бессмысленный, бессмысленный уход!`(с)
`Ты сам - свой Бог, ты сам свой ближний.
О, будь же собственным Творцом,
Будь бездной верхней, бездной нижней,
Своим началом и концом.`
ты свалишь, ведь Лейк и Опус88 тебе показали как надо стихи писать. И если б среди вас
была полемика в стихотворной форме, то ты бы говённо выглядел. А посему, иди потренируйся,
только подольше.