На стихи Альбера Жиро в переводе О.Э. Хартлебена

1. ОПЬЯНЕННЫЙ ЛУНОЙ
Вино, что только взглядом пьют,
Ночами льет луна ни землю,
Приливом сильным залипая
Притихший горизонт.

Желанья -... Читать дальше

На стихи Альбера Жиро в переводе О.Э. Хартлебена

1. ОПЬЯНЕННЫЙ ЛУНОЙ
Вино, что только взглядом пьют,
Ночами льет луна ни землю,
Приливом сильным залипая
Притихший горизонт.

Желанья - ужас в них и сладость -
Пронизывают волны света.
Вино, что только взглядом пьют.
Ночами льет луна на землю.

В святом неистовстве поэт,
Напитком упиваясь лунным,
В восторге к небу обратил
Лицо, и жадно пьет, шатаясь,
Вино, что только взглядом пьют.

2. КОЛОМБИНА

Цветы, что там бледнеют, -
Из света лунного розы, -
Ночами расцветают...
Такую мне б сорвать!

Чтоб утолить страданья,
Ищу я у потока
Цветы, что там бледнеют -
Из света лунного розы ...
Утихло бы томленье,
И стал бы я как в сказке, -
Блаженно тих, - вплетая
В каштановые кудри
Из света лунного розы!

3. ДЕНДИ

Лучом фантастическим лунным
Играет и блещет хрустальный флакон
Перед черным священным трюмо
Безмолвного денди из Бергамо.

В сверкающей бронзовой чаше
Смех светлый фонтана металлом звенит.
Лучом фантастическим лунным
Игрист и блещет хрустальный флакон.

Пьеро восковым изваяньем
В раздумье стоит: выбирает он грим.
Отбросив восточную зелень, кармин,
Он рисует в возвышенном стиле свой лик -
Лучом фантастическим лунным.

4. БЛЕДНАЯ ПРАЧКА
Прачка бледная, луна,
Обмывает ночью землю.
Руки в белых бликах света
Отливают серебром.

Просекой крадутся ветры,
Еле тени шевеля...
Прачка бледная, луна,
Обмывает ночью землю.

Дева кроткая на небе,
Затененная ветвями,
Стелет на полянах темных
Светотканые полотна.-
Прачка бледная, луна.

5. ВАЛЬС ШОПЕНА
Точно бледный блеклый цвет
Крови ни устах больного,
Проступает в этих звуках
Прелесть гибельных страстей.

Дикий всплеск аккордов рушит
Лед отчаянья и сна -
Словно бледный, блеклый цвет
Крови на устах больного.

Пламя счастья, боль томленья,
Грусть утраты в хмуром вальсе -
Никогда не покидают,
Держат в плену мои мысли,
Точно крови блеклый цвет.

6. МАДОННА
Встань, о матерь всех скорбяишх,
На алтарь моих созвучий!
Кровь, что яростью пролита,
Из грудей твоих сочится.

Как глаза, раскрыты раны,
Вечно свежи, тик кровавы ...
Встань, о матерь всех скорбяишх,
На алтарь моих созвучий!

Истонченными руками
Тело сына подняла ты,
Чтоб его увидел каждый, -
Но скользят людские взгляды
Мимо, матерь всех скорбящих!

7. БОЛЬНАЯ ЛУНА
Смертельно бледная луна,
Там, в этой черной вышине,
Твой взгляд тревожит душу мне
Словно неведомый напев.

Задушена своей тоской,
Ты в смерть уходишь от любви,
Смертельно бледная луна,
Там, в этой черной вышине.

Поэта, что в смятеньи чувств
На рандеву крадется к ней,
Манит игра твоих лучей,
Бескровный, истомленный вид,
Смертельно бледная луна!

8. НОЧЬ
Тень гигантских черных крыльев
Убивает солнца блеск.
Заколдован, затенен,
Дремлет горизонт в молчаньи.

Запах темных испарений
Душит лет прошедших память.
Тень гигантских черных крыльев
Убивает солнца блеск.

И чудовищ черный рой
Вниз, к земле, тяжелой тучей
Опускается незримо,
На сердца людские давит ...
Тень гигантских черных крыльев.

9. МОЛИТВА К ПЬЕРО
Пьеро! Мой хохот
Забыт, исчез!
Лощеный образ
Слинял, поблек!

Мне с мачты веет
Траурный флаг.
Пьеро! Мои хохот
Забыт, исчез!

О, возврати мне,
Душ Исцелитель.
Ты, снежный Лирик,
Лунная Светлость,
Пьеро, - мой хохот!

10. ГРАБЕЖ
Темно-крастные рубины,
Сгустки древней гордой славы,
В склепах, в княжеских гробницах
Дремлют в тишине глубокой.

И ночь идет Пьеро с друзьями -
Хочет он украсть из склепа
Темно-красные рубины,
Сгустки древней гордой славы.

Тут вдруг ужас их объемлет,
Приросли к земле от страха:
Пристально на них средь мрака
Смотрят из-под свода склепа
Темно-красные рубины!

11. БАГРЯНАЯ МЕССА
Для страшного причастья
В слепящем блеске храма,
В мерцающем сияньи
У алтаря - Пьеро!

Рукою освященной
Сорвал он облаченье,
Для страшного причастья
В слепящем блеске храма.

Потом, благословляя,
Пугливым душам дарит
Трепещущее сердце
В руке, в кровавых пальцах -
Для страшного причастья!

12. ПЕСНЯ О ВИСЕЛИЦЕ
Дрянная девка
С худющей шеей
Его любовницей
Стать должна.

Вонзилась в мозг
Гвоздем и застряла
Дрянная девка
С худющей шеей.

Стройная пиния С косичкой тощей -
Как сладострастно
Обнимет шельму
Дрянная девка!

13. ОТСЕЧЕНИЕ ГОЛОВЫ
Клинок - разящий серп луны
Турецкой саблей с неба блещет,
Огромен, бел - как призрак он,
Грозящий в скорбной тьме.

Не спит, кружит всю ночь Пьеро,
Наверх глядит в смертельном страхе:
Клинок - разящий серп луны
Турецкой саблей с неба блещет.

Дрожат колени у него,
Не держат ноги ... обессилев,
Упал - и чудится: летит
На шею грешника со свистом
Клинок - разящий серп луны!

14. КРЕСТЫ
Святы, как распятья, строки,
Кровь впитавшие поэта,
Что заклеван черной стаей
Коршунов, над ним кружащих.

Как багряные соцветья,
Рдеют раны в бледном теле.
Святы, как распятья, строки.
Кровь, впитавшие поэта.

Взгляд застыл, уста замкнуты.
Шум толпы вдали растаял.
Опускается неспешно,
Как венец кровавый, солнце...
Святы строки, как распятья!

15. НОСТАЛЬГИЯ
Тихо, нежно, словно вздох хрустальный
В итальянской старой пантомиме,
Прозвучало: - Как в угоду моде
Стал Пьеро сентиментально-томен...

Звук проник через пустыню сердца, -
Приглушенно отозвались чувства:
Тихо, нежно, словно вздох хрустальный
В итальянской старой пантомиме.

Позабыл ни миг Пьеро кривлянья!
И сквозь лунный блеск, сквозь море света
Из глубин души стремленье рвется
Смело вверх и вдаль - к родному небу -
Тихо, нежно, словно вздох хрустальный!

16. ПОДЛОСТЬ!
В темя лысого Кассандра,
Под ужаснейшие вопли,
Ввел Пьеро с подлейшей миной,
Нежно черепной буравчик!

Набивает, уминает
Свой табак турецкий чистый
В темя лысого Кассандра,
Под ужаснейшие вопли!

Ловко там чубук приладив
Сзади к этой гладкой плеши,
Задымил он чувством, с толком
Табачком своим турецким
Из плешивого Кассандра!

17. ПАРОДИЯ
Торчат, сверкая, спицы
В ее седых кудрях;
Охвачена томленьем,
Дуэнья ждет впотьмах.

Сидит она в беседке,
К Пьеро пылая страстью.
Торчат, сверкая, спицы
В ее седых кудрях.

Внезапно - чу! - там шорох...
Дыханье ... шепот... хохот...
Насмешничает месяц:
Лучи его, как спицы,
Торчат в седых кудрях.

18. ЛУННОЕ ПЯТНО
Позади пятно луны белеет
В длинных фалдах выходного фрака, -
Так пошел Пьеро в весенний вечер
В поиски за счастьем и удачей.

Что-то липнет там к его одежде...
Обернулся он и видит: верно!
Позади пятно луны белеет
В длинных фалдах выходного фрака.

- Стой же! Вот как! Ведь это известка! -
Трет и трет - зря. Невозможно счистить!
Oн идет, отравлен злобой, дальше.
Трет и трет - до самого рассвета -
Позади пятно луны белеет!

19. СЕРЕНАДА
Скрип и стон: смычком громадным
На альте Пьеро скрежещет,
Словно аист одноногий.
Щиплет хмуро пиццикато.

Вдруг идет Кассандер - в злобе
На ночного виртуоза,
Скрип и стон: смычком громадным
На альте Пьеро скрежещет.

Тут Пьеро бросает альт свой:
Ловко ловит легкой левой
Сзади лысого за ворот
И из плеши извлекает
Скрип и стон смычком громадным!

20. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ
Кувшинка - это лодка,
Луч лунный - вот весло ...
Пустился с легким ветром
В далекий путь Пьеро.

Поток на низких гаммах
Журчит - и движет челн.
Кувшинка - эти лодка,
Луч лунный - вот весло.

На родину, в Бергамо,
Домой Пьеро плывет.
Уж брезжит на востоке
Зеленый горизонт...
Кувшинка - это лодка.

21. О АРОМАТ ДАЛЕКИХ ЛЕТ
О, аромат далеких лет,
Пьянишь ты снова мои чувства!
Наивных шалостей толпа
Опять меня влечет.

Приносит снова радость все,
Чем я пренебрегал так долго.
О, аромат далеких лет,
Пьянишь ты снова меня!

Все недовольство вдруг прошло:
Из обрамленных солнцем окон
Свободно я смотрю на мир
В мечтах о светлых далях ...
О, аромат далеких лет!

(Перевод М. Элик)

Х Свернуть

Либретто Марии Паппенгейм
Премьера 6 июня 1924 г. в Праге (Немецкий театр)

Место действия: где-нибудь (на опушке и в тёмном лесу)
Время действия: когда-нибудь (в наши дни)

В темноте ночного... Читать дальше

Либретто Марии Паппенгейм
Премьера 6 июня 1924 г. в Праге (Немецкий театр)

Место действия: где-нибудь (на опушке и в тёмном лесу)
Время действия: когда-нибудь (в наши дни)

В темноте ночного леса женщина ищет своего возлюбленного. Подозревая самое худшее, она находит его убитым. Возле трупа она ведет с ним диалог, «выясняет отношения», прослеживает все стадии своей ревности, вплоть до полного отчаяния. Речь ее переходит в бред, она сломлена и беспомощна.

Х Свернуть

1. Vorgefuehle (Предчувствия)
2. Vergangenes (Прошедшее)
3. Farben (Краски)
4. Peripetie (Решающий поворот)
5. Das obligate Rezitativ (Облигатный речитатив)

На стихи Конрада Фердинанда Майера
Авторская редакция для хора и оркестра (1911)

А. Шёнберг: `Этот текст основан частично на рассказах, которые я либо слышал сам, либо узнал через других`.

Рассказчик: `Всего я не смогу припомнить! Я, должно быть, находился без сознания почти... Читать дальше

А. Шёнберг: `Этот текст основан частично на рассказах, которые я либо слышал сам, либо узнал через других`.

Рассказчик: `Всего я не смогу припомнить! Я, должно быть, находился без сознания почти всё это время…! Я вспоминаю лишь один величественный момент – когда все они, словно сговорившись, запели старую молитву, которой пренебрегали до этого долгие годы – этот забытый символ веры!
Но я не в силах понять, как же я оказался под землёй и прожил в канализационных люках Варшавы так много времени…
День начинался как обычно. Побудка – ещё до рассвета. «Выходите!» – и всё равно, спишь ли ты или тревожные мысли не давали уснуть тебе всю ночь: ведь ты разлучён с детьми, с женой, с родителями. Ты не знаешь даже, что с ними случилось… Разве можно было заснуть?
Опять звуки труб. «Выходите! Сержант будет в ярости!» – И они выходили: одни – старики и больные – совсем медленно, другие – с нервозной торопливостью. Они боялись фельдфебеля. Они торопились изо всех сил. – Всё напрасно! Чересчур много шума, чересчур много суеты – и всё равно недостаточно быстро!
Фельдфебель заорал:
«Внимание! Смир-р-на! А ну кончай там – или угомонить вас прикладом? Ну ладно, если уж вам так охота!»
Фельдфебель с подчинёнными избивали всех подряд – молодых и старых, сильных и слабых, правых и виноватых… Больно было слышать, как они стонут и причитают.
Я слышал всё это, хотя был сильно избит – так сильно, что без сил свалился с ног. Всех нас, кто валялся на земле и не мог встать, били по голове…
Я, наверное, потерял сознание. Следующее, что я услышал, были слова солдата: «Они все уже мертвы!». После чего фельдфебель скомандовал убрать нас всех вон.
Я лежал в стороне – почти без сознания. Наступила полная тишина – страх и боль – и я услышал, как фельдфебель заорал:
«Рассчита-айсь!»
— Они начали пересчитываться, медленно и неравномерно:
«раз, два, три, четыре» —
«Стоп!» – снова заорал фельдфебель – «Быстр-ра-а! Всё снова и сначала! Через минуту я желаю знать, сколько вас я отправлю в газовую камеру! Рассчита-айсь!»
— Они стали пересчитываться опять, сначала медленно – «раз, два, три, четыре», – затем всё быстрее и быстрее, – затем так быстро, что под конец стало уже казаться, будто слышен топот диких лошадей, – и – вдруг – все они совершенно внезапно запели «ШМА ИСРАЭЛЬ»:

МУЖСКОЙ ХОР (др.-евр.):
Слушай, Израиль: Господь - Бог наш, Господь один!
И возлюби Господа, Бога своего, всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всеми силами твоими. И будут слова эти, которые Я заповедаю тебе сегодня, на сердце твоем; и научи сыновей своих; и произноси их, сиди дома и находясь в дороге, ложась и вставая.

(Перевод текста – Антон Сафронов)

Х Свернуть

Langsam – Sehr rasch
sehr rasch
viel langsamer, aber doch fließend
viel langsamer
schwungvoll

Время создания: ранее 1920 г.
1. Wenn der schwer gedrückte klagt (Когда жалуется человек, попавший в большую беду...)
2. O daß der Sinnen doch so viele sind (О зачем у нас так много чувств...)

1. Poco allegro
2. Andante grazioso
3. Finale. Allegro

1. `Es gingen zwei Gespielen gut...` (Шли как-то две подружки)
2. `Der Mai tritt ein mit Freuden...` (Май наступает, радость несет)
3. `Mein Herz in steten Treuen...` (Сердце хранит постоянную верность)

Либретто А. Шёнберга
Премьера 14 октября 1924 г. в Вене

Действующие лица:
Мужчина (баритон)
Женщина (немая роль)
Элегантный господин (немая роль)
Хор (3 сопрано, 3 контральто, 3 тенора, 3... Читать дальше

Либретто А. Шёнберга
Премьера 14 октября 1924 г. в Вене

Действующие лица:
Мужчина (баритон)
Женщина (немая роль)
Элегантный господин (немая роль)
Хор (3 сопрано, 3 контральто, 3 тенора, 3 баса)

На сцене лицом вниз лежит мужчина, в затылок ему вцепилось фантастическое существо (по виду гиена с крыльями летучей мыши). Хор обращается к нему с предостережением: нужно воспринимать жизнь такой, какая она есть, не стремиться к недостижимому счастью; чувства обманчивы, им не следует доверять. Страшное существо исчезает, мужчина выпрямляется во весь рост. На нем рваная, грязная одежда, лицо и тело в синяках и ссадинах. За сценой раздается громкий издевательский смех.
Появляется женщина. Мужчина очарован ею. Она демонстрирует сочувствие, протягивает ему бокал с вином. Но по мере того, как он осушает бокал, ее лицо принимает все более равнодушное, даже враждебное, выражение, она постепенно отворачивается от него и, заметив поблизости элегантного господина (олицетворение холодной реальности этого мира), уходит с ним. Через некоторое время она, однако, возвращается и на коленях просит у мужчины прощения. Он приходит в умиление. Теперь мужчина стоит на коленях перед женщиной. Его левая рука касается ее руки, и это прикосновение необычайно воодушевляет его. Он не отрывает взгляда от своей высоко поднятой руки («Теперь ты со мной всегда») и даже не замечает, как женщина вновь ускользает.
В следующей сцене мы видим мужчину с окровавленным мечом в руках, к его поясу привязаны две «басурманские» головы. Он поднимается на скалу, где в одном из гротов работают кузнецы. Мужчина берет в руки молот (кончики пальцев на его левой руке светятся) и одним мощным ударом превращает бесформенный кусок золота в прекрасную диадему, которую он бросает к ногам работников со словами: «Вот как надо делать украшения». Кузнечный грот погружается в темноту. Поднимается ветер, шторм идет по нарастающей, на крещендо, при этом из темноты все более отчетливо вырисовывается второй грот. На вершине кульминации его заливает яркий желтый свет. Одновременно мужчина с ужасом понимает, что его «счастливая рука» потеряла свою силу.
В освещенном гроте женщина и элегантный господин. Мужчина в страшном отчаянии. («Ты моя, ты была моею, она была моею…») Он пытается добраться до них, но это ему не удается. Элегантный господин, заметив мужчину, равнодушно бросает ему лоскут, оторвавшийся от верхней части платья женщины и спокойно удаляется. Женщина спускается вниз, чтобы подобрать лоскут. Мужчина на коленях умоляет ее остаться с ним, но она быстро взбирается обратно и при этом нарочно толкает ногой большой камень, который летит вниз и падает на мужчину. За сценой взрыв издевательского смеха, как в начале.
Упавший камень превращается в уже знакомого нам монстра, сидящего на затылке мужчины. Хор вновь призывает его отказаться от погони за недостижимым счастьем и снисходительно сочувствует ему («Бедный…»).

Х Свернуть

1. Am Scheideweg: Tonal oder atonal (На распутье: тонально или атонально)
2. Vielseitigkeit (Многосторонность)
3. Der neue Klassizismus (Новый классицизм)

На стихи Йенса Петера Якобсена в немецком переводе Роберта Арнольда

1. Вальдемар: `Nun dämpft die Dämm`rung` (Сумерки смягчают очертанья)
2. Тове: `Oh, wenn des Mondes Strahlen leise... Читать дальше

На стихи Йенса Петера Якобсена в немецком переводе Роберта Арнольда

1. Вальдемар: `Nun dämpft die Dämm`rung` (Сумерки смягчают очертанья)
2. Тове: `Oh, wenn des Mondes Strahlen leise gleiten` (Когда лунные лучи тихо скользят)
3. Вальдемар: `Roß! Mein Roß! Was schleichst du so träg!` (Конь! Мой конь! Что ты плетешься еле-еле!)
4. Тове: `Sterne jubeln, das Meer, es leuchtet` (Звезды ликуют, море сияет)
5. Вальдемар и Тове: `So tanzen die Engel vor Gottes Thron nicht` (Так не танцуют даже ангелы перед престолом Бога)
6. Голос лесного голубя: `Tauben von Gurre! Sorge quält mich` (Голуби Гурре! Тревога мучает меня)
7. Вальдемар: `Herrgott, weißt du, was du tatest` (Господи, знаешь ли, что Ты сделал, отняв у меня Тове?)
8. «Дикая охота». Вальдемар и его свита, крестьянин, Клаус-дурачок: `Erwacht, König Waldemars Mannen wert!` (Пробудитесь, мужи, достойные короля Вальдемара!)
9. «Дикая охота летнего ветра». Чтец: `Herr Gänsefuß, Frau Gänsekraut, nun duckt euch nur geschwind` (Господин Гусиные Лапки, Госпожа Полынь, скорей пригнитесь)

Х Свернуть

На стихи Дагоберта Давида Рунеса

Раввин:
Легенда каббалы гласит: В начале Бог сказал: «Да будет свет». И мгновенно вспыхнуло пламя. Бог раздробил свет на мельчайшие частицы. Бесчисленное множество искр рассеяно по нашему миру, но... Читать дальше

Раввин:
Легенда каббалы гласит: В начале Бог сказал: «Да будет свет». И мгновенно вспыхнуло пламя. Бог раздробил свет на мельчайшие частицы. Бесчисленное множество искр рассеяно по нашему миру, но видны они не каждому. Тот, кто шествует по жизни самонадеянно и надменно, никогда не заметит такую искру. Лишь тот, кто ходит, скромно и кротко опустив глаза, может ее распознать – свет, посеянный для благочестивого.

Именем Бога мы торжественно провозглашаем: Любому провинившемуся, изменившему своему народу – из страха перед гонениями или будучи введенным в заблуждение ложными учениями любого толка, по слабости или из алчности – сегодня вечером позволено объединиться с нами в молитве. Свет, посеянный для благочестивого, свет для кающегося грешника.

Клятва, данное слово, присяга, обет, любое обещание, которыми мы связали себя вопреки унаследованной от отцов вере в Бога, единого вечного и непостижимого, объявляются недействительными.
Мы раскаиваемся в том, что эти обещания отдалили нас от священного дела, для которого мы были избраны.
С сегодняшнего дня и до следующего Дня примирения мы будем воздерживаться от всех таких обещаний, чтобы это послужило нам на пользу.

Х Свернуть

На текст Арнольда Шёнберга

1. `Unentrinnbar` (Неизбежно) На стихи А. Шёнберга
2. `Du sollst nicht, du mußt` (Тебе не следует – ты должен) На стихи А. Шёнберга
3. `Mond und Menschen` (Луна и люди) На стихи Чан-Ё-Су (из... Читать дальше

1. `Unentrinnbar` (Неизбежно) На стихи А. Шёнберга
2. `Du sollst nicht, du mußt` (Тебе не следует – ты должен) На стихи А. Шёнберга
3. `Mond und Menschen` (Луна и люди) На стихи Чан-Ё-Су (из «Китайской флейты) в переводе Ганса Бетге
4. `Der Wunsch des Liebhabers` (Пожелание влюбленного) На стихи Хунг-Со Фана (из «Китайской флейты») в переводе Ганса Бетге

Х Свернуть

На стихи Джорджа Гордона Байрона
I
Все кончено! Вчера венчанный
Владыка, страх царей земных,
Ты нынче – облик безымянный!
Так низко пасть – и быть в живых!
Ты ль это, раздававший троны,
На... Читать дальше

На стихи Джорджа Гордона Байрона
I
Все кончено! Вчера венчанный
Владыка, страх царей земных,
Ты нынче – облик безымянный!
Так низко пасть – и быть в живых!
Ты ль это, раздававший троны,
На смерть бросавший легионы?
Один лишь дух с высот таких
Был свергнут божией десницей:
Тот – ложно названный Денницей!

II
Безумец! Ты был бич над теми,
Кто выи пред тобой клонил.
Ослепший в яркой диадеме,
Другим открыть глаза ты мнил!
Ты мог бы одарять богато,
Но всем платил единой платой
За верность: тишиной могил.
Ты доказал нам, что возможно
Тщеславие в душе ничтожной.

III
Благодарим! Пример жестокий!
Он больше значит для веков,
Чем философии уроки,
Чем поученья мудрецов.
Отныне блеск военной власти
Не обольстит людские страсти,
Пал навсегда кумир умов.
Он был как все земные боги:
Из бронзы – лоб, из глины – ноги.

IV
Веселье битв, их пир кровавый,
Громоподобный клич побед,
Меч, скипетр, упоенье славы,
То, чем дышал ты много лет,
Власть, пред которой мир склонился,
С которой гул молвы сроднился, -
Исчезло все, как сон, как бред.
А! Мрачный дух! Что за терзанье.
Твоей душе – воспоминанье!

V
Ты сокрушен, о сокрушитель!
Ты, победитель, побежден!
Бессчетных жизней повелитель,
Молить о жизни принужден!
Как пережить позор всесветный?
Ты веришь ли надежде тщетной
Иль только смертью устрашен?
Но – пасть царем иль снесть паденье.
Твой выбор смел до отвращенья!

VI
Грек, разломивший дуб руками,
Раcчесть последствий не сумел:
Ствол сжался вновь, сдавит тисками
Того, кто был надменно смел.
К стволу прикован, тщетно звал он…
Лесных зверей добычей стал он…
Таков, и горше, твой удел!
Как он, ты вырваться не можешь,
И сам свое ты сердце гложешь!

VII
Сын Рима, сердца пламень жгучий
Залив кровавою рекой,
Отбросил прочь свой меч могучий,
Как гражданин ушел домой.
Ушел в величии суровом,
С презрением к рабам, готовым
Терпеть владыку над собой.
Отверг венец он добровольно:
Для славы – этого довольно!

VIII
Испанец, властью небывалой,
Как ты, упившись до конца,
Оставил мир для кельи малой,
Сменил на четки блеск венца.
Мир ханжества и мир обмана
Не выше, чем престол тирана,
Но сам презрел он шум дворца,
Сам выбрал – рясу и обедни
Да схоластические бредни.

IX
А ты! Ты медлил на престоле,
Из рук своих дал вырвать гром
По приказанью, поневоле
Простился ты с своим дворцом!
Ты был над веком злобный гений,
Но зрелище твоих падений
Багрит лицо людей стыдом.
Вот для кого служил подножьем
Мир, сотворенный духом Божьим!

X
Кровь за тебя лилась потоком,
А ты своей так дорожил!
И пред тобой-то, как пред Роком,
Колена сонм князей клонил!
Еще дороже нам свобода
С тех пор, как злейший враг народа
Себя всемирно заклеймил!
Среди тиранов ты бесславен,
А кто из них с тобой был равен?

XI
Тебя Судьба рукой кровавой
Вписала в летопись времен.
Лишь бегло озаренный славой,
Твой лик навеки омрачен.
Когда б ты пал, как царь, в порфире,
В веках грядущих мог бы в мире
Восстать другой Наполеон.
Не лестно ль – как звезда над бездной
Сверкнуть и рухнуть в мрак беззвездный?

XII
На вес не то же ль: груда глины
И полководца бренный прах?
Нас Смерть равняет в час кончины,
Всех, всех на праведных весах.
Но хочешь верить, что в герое
Пылает пламя неземное,
Пленяя нас, внушая страх,
И горько, если смех презренья
Казнит любимца поколенья.

XIII
А та, цветок австрийский гибкий…
Такая ль доля снилась ей!
Она ль должна сносить с улыбкой
Все ужасы судьбы твоей!
Делить твои в изгнанье думы,
Твой поздний ропот, стон угрюмый,
О, с трона свергнутый злодей!
Когда она с тобою все же –
Всех диадем она дороже!

XIV
Сокрыв на Эльбу стыд и горе,
Следи с утесов волн стада.
Ты не смутишь улыбкой море:
Им не владел ты никогда!
В унынья час рукой небрежной
Отметь на отмели прибрежной,
Что мир свободен навсегда!
И стань примером жалкой доли,
Как древний “Дионисий в школе”.

XV
В твоей душе горит ли рана?
Что за мечтами ты томим
В железной клетке Тамерлана?
Одной, одной: “Мир был моим!”
Иль ты, как деспот Вавилона,
Утратил смысл с утратой трона?
Иначе как же быть живым
Тому, кто к цели был так близко,
Так много мог – и пал так низко!

XVI
О, если б ты, как сын Япета,
Бесстрашно встретил вихри гроз,
С ним разделив на крае света
Знакомый коршуну утес!
А ныне над твоим позором
Хохочет тот с надменным взором,
Кто сам паденья ужас снес,
Остался в преисподней твердым,
И умер бы, – будь смертен, – гордым!

XVII
Был день, был час: вселенной целой
Владели галлы, ими – ты.
О, если б в это время смело
Ты сам сошел бы с высоты!
Маренго ты с затмил сиянье!
Об этом дне воспоминанье
Все пристыдило б клеветы,
Вокруг тебя рассеяв тени,
Светя сквозь сумрак преступлений!

XVIII
Но низкой жаждой самовластья
Твоя душа была полна.
Ты думал: на вершину счастья
Взнесут пустые имена!
Где ж пурпур твой, поблекший ныне?
Где мишура твоей гордыни:
Султаны, ленты, ордена?
Ребенок бедный! Жертва славы!
Скажи, где все твои забавы?

XIX
Но есть ли меж великих века,
На ком покоить можно взгляд,
Кто высит имя человека,
Пред кем клеветники молчат?
Да, есть! Он – первый, он – единый!
И зависть чтит твои седины,
Американский Цинциннат!
Позор для племени земного,
Что Вашингтона нет другого!

Х Свернуть

Все пьесы на слова А. Шёнберга

1. `Hemmung` (Затруднение)
2. `Das Gesetz` (Закон)
3. `Ausdrucksweise` (Манера разговаривать)
4. `Glück` (Счастье)
5. `Landsknechte` (Ландскнехты)
6. `Verbundenheit` (Единение)

На стихи М. Меттерлинка в переводе Фридриха фон Оппельн-Брониковски

1. `Seraphita` (Серафита) На стихи Э.Даусона в переводе Стафана Георге
2. `Alle welche dich suchen` (Все ищущие Тебя) На стихи Р.М. Рильке (из «Часослова»)
3. `Mach mich zum Wächter deiner... Читать дальше

1. `Seraphita` (Серафита) На стихи Э.Даусона в переводе Стафана Георге
2. `Alle welche dich suchen` (Все ищущие Тебя) На стихи Р.М. Рильке (из «Часослова»)
3. `Mach mich zum Wächter deiner Weiten` (Дай мне стеречь Твои просторы) На стихи Р.М. Рильке (из «Часослова»)
4. `Vorgefühl` (Предчувствие) На стихи Р.М. Рильке (из «Книги образов»)

№ 2
Вопрошают Тебя - искушают Тебя.
А тот, кто находит, - сводит Тебя
к цвету и жесту.

Я же Тебя объемлю,
как землю, - в горсти.
В мою землю -
растет она! -
врасти!

Я не хочу от Тебя никаких
чудес. Чудеса просты.
Я знаю, что миг,
знаю, что век -
это не Ты.

Той суеты не жаль.
Знаю: грядет закон.
С каждым столетьем он
явственней нам.
(Перевод В. Топорова)

№ 3
Дай мне стеречь Твои просторы,
стоять и слушать камень Твой,
в Твоих морях наполнить взоры
необозримой пустотой;
вслед за рекою, над которой
замолкнет крик еще не скоро,
дай углубиться в гул ночной.

Пошли меня в Твои пустыни,
где ветер убыстряет бег,
где в монастырские твердыни
одет неживший человек;
там, не прельщаясь мнимым Римом,
к другим пристану пилигримам,
и мы дорогу изберем,
чтоб затеряться нам в незримом
вслед за слепым поводырем.
(Перевод В. Микушевича)

№ 4
Я с напряженностью флага вдаль устремляюсь.
Влага бури дальней мне внятна, и я с этой бурей сливаюсь,
в то время, как все, что внизу, дремлет, не веря:
двери мягки в движеньях, в каминах ровное тленье.
окна не дребезжат, и пыль еще тяжела.

Но я уже ведаю бурю, во мне, как на море, мгла.
И я растворяюсь, как бездна, и падаю в свой поток,
и на гребне своей волны вижу, что одинок
в огромной буре.
(Перевод В. Куприянова)

Х Свернуть